Последний звонок - [14]

Скинхед Ковальский выбегает из комнаты для дартов. Из его бритой головы торчит дарт. (Х.В. 16,0. Ч.В. 10,2). Ревёт.

— Зырь, что со мной сделал этот мудак Ширн!

Тычет пальцем в торчащий дротик. Калеб снова бросается действовать. Давление не слабеет. Он вытаскивает дротик из головы Ковальского и советует ему заткнуть дыру пальцем, чтобы мозги не вытекали. Влетает в комнату, чтобы задать Ширну трёпку. Господи! Ну и вонь! Чувствует, что вот-вот сблюёт. Засранца Ширна всегда так звали, потому что он гадит в штаны. Вот как навалил сейчас.

— Ладно, Ширн, и на хрена?

Но Ковальский уже свершил месть. Засранец лежит на полу в луже крови. Выблёвывает кишки на пол. В драной одежде являет собой жалкое зрелище. Штаны все порваны, и на много размеров велики. Рубашка когда-то была блузой его матери.

— Ладно, Дейл, хватит уже. Скажи, куда он тебя ударил.

Рука на плече снова запускает процесс. Он начинает выблёвывать жёлто-зелёную массу. Калеб яростно поворачивается к Ковальскому.

— Тупой ублюдок, ты мог его убить!

— Так ему и надо, пиздюку! Мудак, псих злоебучий!

— Ты жди здесь! Потом с тобой разберусь! Козюля, бегом, приведи медсестру!

Козюля Гринэм бросается прочь со всей дури. Вечнозелёная слизь, в честь которой ему дали погоняло, цветёт в полный рост на кончике носа. Ковальский нехотя притаскивает ведро песка, а Роджер Патер, ещё один член банды, вызывается сбегать за шваброй и совком. (Х.В. 16,2 Ч.В. 5,1). По какому-то неизвестному излому генов Патер любит, когда ему поручают самую грязную работу. Она притягивает его, как магнит. Доморощенный специалист по телесным отходам. Всё, что высирается, выблёвывается, вытаскивается из ноздри, уха или сфинктера, высмаркивается, высасывается, вытирается, выхаркивается и выплёвывается, или само вылетает от увлечённого дёргания. Патер тут как тут. Бросается собирать объекты своей торговли.

Калеб хочет, чтобы все вышли из комнаты, но кое-кто отказывается двигаться. Калеб хватает кресло и швыряет в них. Снова эмоционально погрузился в ситуацию.

— Вы, умотсты, валите отсюда! Когда я говорю уйти, вы, блядь, будете уматывать!

Игроки в дартс бросаются к выходу, чтобы избежать гнева Калеба. Они собираются в том конце холла, где Джон Ирвинг гоняет восхитительную мелодию Увертюры «1812». Шарашит во всю дурь, но проигрывает сражение. В такие моменты он сам себя превосходит. Дирижирует, как одержимый. Громыхают русские пушки. Бросают вызов наступающему врагу. Крики агонии раненого Ширна добавляют сцене подлинного пафоса. Вонь войны поднимается от его штанов.

Голова Калеба до сих пор кружится. Как колесо внутри колеса. Бег по кругу без конца. Вверх, вниз, и сначала. Утренние события аукнулись в полный рост. Смесь таблеток и алкоголя, которую он принял, похоже, не оказали желаемого эффекта. Химия давит, или без неё было бы ещё хуже? Чёрт его знает. Так или иначе, но чувствует он себя преговённо. Все орут и кричат во весь голос. Их нормальный стиль общения.

Калеба, как магнитом, тянет на самый громкий звук. Оглушительный, отдающийся в кишках грохот баса. Он назначил Желтоголового ответственным за музыку, и тот идеально выполняет обязанности. В его группе поддержки минимум пятьдесят человек. Все как обдолбанные, с остекленевшим взглядом. Они крутятся и дёргаются в нелепой манере. Тонут в океане звука. Желтоголовый сам по себе великий ди-джей. Ямайский альбинос с длинными жёлтыми патлами. На два фута ниже плеч. В наушниках и чёрных очках смотрится он круто и грозно, такой он собственно и есть. Никто на него не выёбывается. Калеб идёт сквозь танцующих. Медали болтаются и позвякивают. Жопа отклячена, локти шлёпают по бокам. Клокочущие звуки в глубине горла. Он смотрит на мир гигантской курицей, когда проталкивается к колонкам. Откидывает голову назад и воет. Примитивный звук времён рассвета человечества. Когда огонь отгонял динозавров от пещеры.

Музыка захватывает контроль над телом Калеба. Приводит его в транс. В моменты стресса он всегда такой, так что дети не удивлены. Они останавливаются и наслаждаются бесплатным развлечением. Пуская по вене чистый, неразбавленный звук и прочие сомнительные вещества. Желтоголовый наращивает децибелы. Стены здания начинают дрожать, оконное стекло вываливается. Чёрные девчонки начинают смеяться над Калебом и дружелюбно его подначивать.

— Мистер Дак, у вас непорядок с головой! Вы знаете, а вы псих!

Калеб прекращает танцевать и обращается к ним. Наконец кто-то заметил, что не так. Он кричит им в уши, чтобы они услышали.

— Знаю! Знаю! Мне надо, чтобы кто-нибудь помог! Может, напишете своему члену парламента и пожалуетесь? Вы же видите, что я болен!

Калеб начинает крутиться на одной ноге. Скорость вращения всё растёт и растёт. Теперь на другой ноге в обратном направлении. Быстрее, и ещё быстрее! Он пытается завязаться в узел, используя собственные руки и ноги. Эффектно терпит неудачу. Запинается, и грудой валится на пол. Лежит и смотрит, как мимо течёт мир. Рокочет гаражный эйсид-трэш. Зацикленный, усыпляющий. Бьёт по ушам. Он закрывает глаза и погружается в сон. Нежный, как ягнёнок.

Глава 6