Последний загул - [9]

Хорошо, джазмен, отлично. Твоя растерянность меня радует. Еще бы увериться, что стреляю я не холостыми патронами и не в белый свет как в копеечку.

Он, забыв закрыть рот и не сводя с меня прищуренных глаз, попятился и, наткнувшись на стоявший у стены драный, не в одном месте прожженный диван, плюхнулся на него и только тогда вновь обрел дар речи.

— Кто ты такая вообще? Откуда взялась? Чего тебе надо?

Я прошла к грязному столу с почерневшими круглыми следами от стаканов и бутылок и, развернув к дивану стул, села напротив него.

Голоса из коридора и звучавшая в отдалении музыка доносились сюда глухо. Гудел и помаргивал одной из двух голубых ламп светильник, прикрученный проволокой к трубе, идущей по стене под потолком. Над головой Евгения с многоцветной афиши щерилась белозубой улыбкой какая-то джаз-звезда, окруженная световыми бликами.

— Ты что так напугался? — спросила я его тихо, и он усмехнулся, покачал головой. Судя по всему, попытался взять себя в руки, потому что глаза его опять стали насмешливо-колючими.

— Ты меня на испуг берешь!

Он повернул голову набок и смотрел теперь высокомерно и недоверчиво. Еще немного, и вернется к нему вся его злая самоуверенность.

— Ты сама из «конторы», вот что. Благодетельница!

— Ага! И явилась сюда, чтобы завербовать тебя осведомителем по делишкам здешнего мелкого дерьма!

Я позволила себе холодную усмешку, и она на него хорошо подействовала. Говорили мы теперь на равных. Вернее, говорила я, а он слушал, не делая попыток послать меня куда подальше.

— «Контора» плотно взялась за героин, от которого недавно умер твой дружок, Рогов Валерий. А меня интересует он сам и его смерть. Я с тобой предельно откровенна, Ребро. Менты перебрали всех участников вечеринки, после которой умер Валера, и остановились на тебе как на возможном поставщике героина.

— Ты чушь порешь, подруга, — пробасил он уже совсем в своей манере, как там, в зале, когда просил меня подвинуться. — Я — и героин? Смешно! Тем более что менты со мной уже разговаривали. И именно про смерть Валерки.

— Смешно или нет, мне наплевать. Я еще раз предлагаю отмазать тебя от ментов, если сойдемся в цене.

— И что же тебе надо? — спросил он и рассмеялся зло и беспомощно, понимая, что этим вопросом, вернее своим интересом к моему предложению, наполовину признается в своей причастности к смерти Валерия.

— Выяснить обстоятельства смерти Валерия Рогова.

— Зачем?

Вместо ответа я достала из нагрудного кармана джинсовой курточки и протянула ему удостоверение частного детектива. Он повертел его в руках и вернул мне.

— Теперь ты понимаешь, что к милиции я отношения не имею?

— Грамотные мы, не сомневайся, и детективчики на досуге почитываем про суперменов с такими, как у тебя, корками. Что дальше?

— У меня есть основания предполагать, что к героину, от которого умер Валерий, ты не имеешь отношения.

Это я сказала, блефуя от начала и до конца, потому что ни в чем не была уверена. Но сейчас дело подать нужно было именно так. И это ему понравилось. И в это ему поверилось.

— Но ты можешь подсказать, откуда у Рогова взялся героин.

— А кто сказал, что у него был героин?

— Заключение экспертизы. Валерий умер от передозировки.

— Ерунда! Бред! — очень натурально возмутился Ребров. — Валерка его и в глаза не видывал. Ты Татьяна, да? — Он кивнул на карман, в который я вернула удостоверение. — Он, Татьяна, травку-то всего раза два пробовал, не больше. А ты говоришь — героин! Валерик был паинькой!

Ребров откровенно и полновесно сплюнул в сторону, и мне показалось странным его такое явное пренебрежение к умершему приятелю.

— Но умер он от передозировки…

— Знаю. Слышал! — поправился он поспешно. — Не талдычь одно и то же.

— А ты говоришь, что героина у него не было.

Я уже чисто по-женски начинала издеваться над ним, улыбаясь про себя его раздражительности.

— Хочешь, чтоб был? — еще немного, и он вспыхнет. — Пусть будет. Но только потому, что тебе так хочется.

Вывернулся, надо же! Так тебе, Татьяна, и надо за твою самонадеянность.

— Знаешь, почему я тебе издеваться над собой позволяю? — без перехода сменил тему Ребров. — Не хочу иметь дело с ментами. Ты плохо, но слушаешь. А они, суки, пришьют дело — и с концами.

Я сделала вид, что пропустила мимо ушей это его замечание, но решила подыграть, усилить его позиции и повысить к себе доверие.

— Валерий напился на вечеринке? — спросила я по наитию и не ошиблась.

— В конце — как свинья.

— Да, — сделала я вид, что он подтвердил мне уже известное. — А ведь, насколько я знаю, в таком состоянии не колются.

— Насколько я знаю, — он усмехнулся с издевкой, — наркоманы вообще не напиваются. Это ломает им настоящий кайф. Валерка наркоманом не был. — Он помолчал и неожиданно выдал прямо противоположное только что сказанному: — Так что вполне мог и ширнуться.

Женька помолчал, наблюдая за моей реакцией на его слова. Я сохраняла невозмутимость.

— А спьяну да по неопытности дозу выбрал — сколько рука взяла. И вот — пожалуйста! Чего молчишь? — заорал он так, что приоткрылась дверь и в нее полезли какие-то встревоженные его криком рожи. — Пошли на х… — рявкнул он в ту сторону, и их смело как взрывной волной.