Последний загул - [24]

— Так вы говорите, не арестован? Дорого бы я дала, чтобы встретиться с ним и поговорить.

— Мы тоже, — лениво послышалось с кресла.

— Идите, Регина Павловна, — произнес лейтенант устало, — и, если вам повезет и вы найдете, — он вздохнул и поправился, — встретите Реброва, исполните свой гражданский долг, сообщите о его местонахождении в милицию.

— Хорошо, — проговорила я задумчиво. — А вы гарантируете мне материал для статьи.

— Идет! — Лейтенант улыбнулся мне одними губами.

— В чем хоть его подозревают?

— И-ди-те, — покачал он головой. — Идите!

Грешно не подчиниться такому требованию, исходящему из уст охранника правопорядка.

Водитель милицейского «уазика» что-то с удовольствием жевал, и рация рядом с ним бормотала скороговоркой, когда я проходила мимо.

Пропустив мимо стайку дворовой ребятни, я повернула за угол, к машине.

Итак, на Реброва устроена охота. Конечно, могли этому быть и естественно-криминальные причины. Пусть так оно и будет, пока не появятся основания предполагать участие в деле Гореловых. А вообще, упрятать Ребро за решетку на несколько дней, это неплохой способ избавить его от моих вопросов.

— Эй, частный детектив! — услышала я сердитый женский голос, когда дверца машины была уже открыта. Такое обращение прозвучало паролем и обрадовало меня до участившегося сердцебиения.

— Надюха!

— Надежда! — поправила она меня. Обежала машину и дернула на себя дверь: — Давай, быстро!

Повторять не было нужды, и через секунды мы уже ехали прочь от дома и от милицейской засады.

— Что случилось? Где Женька? — спросила я вскоре после нашего старта.

Она ответила только тогда, когда убедилась, что погони за нами нет.

— Черт его знает, что случилось. Ничего не понятно. Он же тебе звонил, да? Еще спросил, выгнать ли меня? Я только успела подумать, что сейчас ему скандал закачу, как в дверь позвонили. Он пошел открывать, а я со зла положила трубку, хватит, мол. Слушай, а кто это за нами едет?

Машина как машина. Серый «Москвич» последней модели. Приступ паранойи у Надюхи.

— Никто, — ответила я. — Рассказывай дальше.

Она, извернувшись всем телом, некоторое время смотрела назад, а потом повернулась и шмыгнула носом.

— Ну вот. В прихожую кто-то вошел, спросили что-то негромко и сразу же там возня началась, ну, знаешь, такая, когда мужики молчком схватятся. Тань, едут за нами!

— Да нет у «конторы» таких машин, рассказывай дальше.

— Я тоже туда выскочила, а там двое Женьке руки заламывают. Здоровые бугаи, племенные! Ну, я заорала и на них. Туфля моя мне под руку подвернулась, я кого-то каблуком по башке. Женька упал, а из коридора третий лезет. Тут и так тесно, а еще третий! Я и ему каблуком. Да не раз. Они Женьку-то отпустили, на меня накинулись. Он подниматься стал и получил дубинкой по спине. Хорошо, что не размахнуться там было как следует. Женька вырвался, пробился к коридору. Этот, с дубинкой, за ним было метнулся, так я его за волосы!

Надюха теперь так и сидела, закинув колено на сиденье и положив на спинку руку, — следила за машиной, движущейся за нами в некотором отдалении. «Москвич» мне был хорошо виден в зеркало заднего вида, и я, глядя на него, тоже начинала беспокоиться — уж больно упорно он за нами следовал.

— Женька из коридора меня к себе выдернул, а дверь мы захлопнули и побежали вниз. Дверь у Женьки с хитрой защелкой. Если не знаешь, как открыть, то и не сообразишь сразу. Ну, они и возились.

Во дворе у подъезда «канарейка» стояла. Мы мимо нее, за сараи. Там по помойкам пройти можно на соседнюю улицу, если знаешь. Так и смылись. Выскочили — троллейбус к остановке подкатывает. Мы — в него. Пока отдышались, дух перевели, пару остановок проехали и поняли, что ушли. Женька сказал, что поедет к Никодиму, а меня попросил вернуться и тебя дожидаться, в сторонке. Вот и все.

Надюха гордо и хмуро, но без прежней неприязни глянула на меня. Я посмотрела на нее с уважением.

— Молодец ты, Надежда, какая ты молодец!

— Я зна-аю! — оскалилась она. — Давай от этих отрываться, а потом я покажу, как попасть к Никодиму.

— Давай, — согласилась я и, не перестраиваясь, резко свернула влево, в проезд между домами, едва не попав при этом под шедший навстречу автобус.

Опасность миновала. Вывернулись, как зайцы из-под динозавра.

— Вот и все, — вздохнула я с облегчением. Надюха смотрела на меня широко распахнутыми глазами.

— Ну ты даешь, подруга! — удостоила она меня своим восхищением. Я усмехнулась, хотя у самой сердце вблизи каблуков оказалось.

Улочка вывела нас к магистрали с оживленным движением, ведущей на окраину города, и мы некоторое время ехали по ней, пока Надежда объясняла мне, кто такой Никодим и как до него добраться.

О господи, притонов мне только не хватало!

А когда мы съехали с магистрали, вслед за нами свернул и серый «Москвич» последней модели. Не знаю, как Надюха, а я испытала самое настоящее разочарование.

Началась не гонка, нет, напряженное петляние по дворам, переулкам и каким-то замусоренным задворкам, мимо помойных баков, скамеек с сидящими на них алкашами и пенсионерами, древесными зарослями и заборами. Наших преследователей, а в то, что они преследователи, я уверовала свято, не было видно, и это сильно действовало на нервы — заставляло чуть ли не материться от бессилия. Да, я чувствовала себя бессильной перед ними — от неизвестности, от невозможности сказать определенно, оторвались ли мы от них, или они каким-то чудом продолжают нас отслеживать. При этом ни я, ни Надя ни разу их не увидели. А уж она-то не была занята управлением машиной и имела полную возможность вертеть головой хоть на все триста шестьдесят градусов.