Последний вампир. Черная кровь. Красные кости - [7]

— Рей Райли.

Он пожимает мою руку. У него теплое рукопожатие, его кровь здорова. Я чувствую запах крови через кожу и могу определить наличие серьезных болезней даже за несколько лет до того, как они проявятся. Рей продолжает пристально смотреть на меня, и я моргаю длинными ресницами. Позади него Пэт перестает разговаривать с одноклассником и оглядывается.

— Откуда ты? — спрашивает он.

— Из Колорадо.

— Правда? У тебя легкий акцент.

Его замечание сильно удивляет меня, потому что я сама спец по акцентам.

— И какой же акцент ты слышишь? — спрашиваю я с неподдельным любопытством.

— Не знаю. Английский, французский — похоже на их смесь.

Я подолгу жила и в Англии, и во Франции.

— Я много путешествовала, — говорю я. — Наверное, ты улавливаешь это.

— Наверное.

Он делает жест в направлении Пэт.

— Лара, это моя девушка, Пэт Маккуин. Пэт, знакомься, Лара Адамс.

Пэт кивает:

— Привет, Лара.

У нее совсем нет защитной реакции. Она верит в любовь Рея и в свою любовь. Это изменится. Я думаю о компьютере Райли, который оставила в его кабинете. Вскоре там объявится полиция и, возможно, увезет его. Я не забрала компьютер с собой, так как не смогла бы объяснить Рею, откуда он у меня, и уж тем более убедить его открыть файлы.

— Привет, Пэт, — говорю я, — приятно познакомиться.

— Взаимно, — говорит она. — Красивое платье.

— Спасибо.

Лучше, если бы Рей был один, без нее ему было бы проще наладить отношения со мной. Хотя я уверена, что заинтересую Рея. Какой мужчина откажется от того, что я могу предложить. Я поворачиваюсь к Рею.

— Что мы будем изучать в этом классе? — спрашиваю я.

— Историю Европы, — говорит он. — Только общий обзор. Сейчас мы проходим Французскую революцию. Что–нибудь знаешь о ней?

— Я лично знала Марию–Антуанетту, — лгу я. Я знаю об Антуанетте, но я никогда не была близка с французской знатью, они были слишком скучны. Но в день, когда Мария–Антуанетта была обезглавлена, я была в толпе. Я затаила дыхание, когда лезвие отсекло ее голову. Гильотина была одним из немногих способов казни, которые меня тревожили. Меня пару раз вешали и четыре раза распинали, но я выжила. Но если бы я лишилась головы, это был бы конец. Когда началась революция, я была во Франции, но прежде чем она закончилась — уже в Америке.

— Она на самом деле сказала: «Пусть едят пирожные»? — спросил Рей, подхватывая шутку.

— По–моему, это сказала ее тетя.

В класс вошел учитель, мистер Кастро, жалкий пример современного учителя, если таковой вообще есть. Идя к доске, он улыбается только хорошеньким девушкам. У него привлекательная внешность мужчин, рекламирующих лосьоны после бритья. Я киваю в его сторону.

— Что он из себя представляет?

Рей пожимает плечами:

— Ничего.

— Ничего хорошего?

Рей оценивает меня взглядом:

— Думаю, ты ему понравишься.

— Понятно.

Начинается урок. Мистер Кастро представляет меня остальным ученикам и просит встать и рассказать о себе. Не вставая, я говорю не больше десяти слов. Это выводит его из себя, но он не подает виду. Начинается лекция.

Ах, история, как же иллюзорны представления людей о прошлом. А ученые до посинения доказывают правдивость своих трудов, хотя даже недавняя Вторая мировая война вспоминается без всякого ощущения истории. А для меня историю определяют именно ощущения, а не события. Большинство вспоминают Вторую мировую войну как большой поход против возмутительной несправедливости, хотя на самом деле это была череда непрерывных страданий. Как быстро смертные забывают. Но я не забываю ничего. Даже я, вроде как кровожадная тварь, никогда не видела ни одной справедливой войны.

У мистера Кастро нет ощущения прошлого. Он даже факты излагает неверно. Через тридцать минут его лекции я умираю со скуки. Яркое солнце немного усыпляет меня. Он ловит меня в тот момент, когда я смотрю в окно.

— Мисс Адамс, — говорит он, прерывая мои отвлеченные мысли, — не могли бы вы поделиться своим мнением о французской знати?

— Думаю, они были очень знатными, — говорю я.

Мистер Кастро хмурится.

— Вы одобряете их излишества за счет бедных?

Прежде чем ответить, я смотрю на Рея. Думаю, его не заинтересует рядовая девушка, и я не намерена вести себя как простушка. Он смотрит на меня, милый мальчик.

— Я не одобряю и не осуждаю, — говорю я. — Я принимаю это. Люди, обладающие властью, всегда используют ее в ущерб тем, у кого ее нет.

— Это звучит как обобщение, — отвечает мистер Кастро. — В какую школу вы ходили, прежде чем переехать в Мейфэр?

— Не важно, в какую школу я ходила.

— Похоже, у вас были проблемы с начальством, — говорит мистер Кастро.

— Не всегда. В зависимости от обстоятельств.

— От каких?

— Насколько глупы начальники, — говорю я с улыбкой, которая не оставляет сомнения, что я имею в виду его. Мистер Кастро мудро оставляет эту реплику без внимания и переходит к другой теме.

Но после звонка он просит меня остаться. Это мне не нравится; на перемене я хотела поговорить с Реем. Я смотрю, как он уходит вместе с Пэт. Прежде чем пропасть из вида, он оглядывается на меня через плечо. Мистер Кастро стучит по столу, привлекая мое внимание.

— Что–то не так? — спрашиваю я.

— Надеюсь, нет, — говорит мистер Кастро. — Но я хочу, чтобы у нас сложились нормальные отношения и чтобы мы хорошо понимали, кто из нас что собой представляет.