Последний тамплиер - [45]

У храма мы подошли к паперти, возле которой собирались другие вассалы герцога со своими свитами, и стали ждать начала церемонии. Как ни старался, я не смог найти ле Брея, что само по себе выглядело странно, ибо он, как и я являлся подданым герцога Бургундского. Зато я увидел двоюродного брата покойного Герберта фон Ренна, прибывшего на церемонию, как гость. Мы подошли друг к другу, и пока герольд не возвестил начало церемонии, беседовали друг с другом.

Затем раздался звук горна глашатого, что явилось сигналом начала церемонии.

— Герцог Бургундский милостиво приглашает господ на церемонию помазания, — крикнул на всю соборную площадь глашатай, стоявший вместе с герольдом на особом возвышении из досок, отделанном алым бархатом, — попрошу высокородных господ пройти в собор в сопровождении не более двух оруженосцев.

Открылись двери храма. Я помог Жанне и Филиппу покинуть паланкин, и мы направились в собор, сопровождаемые Гамротом и Шарлем, которые шли сзади. Накануне Жанна съела соленого карпа и запила его большим количеством сильно разбавленного водою вина. С одутловатым лицом и красными глазами, с привязанным к животу кожаным мешком, набитым тестом, она совершенно не отличалась от женщины на последнем месяце беременности. Она вела за руку Филиппа, который не чаял в ней души, и всецело доверившись «маме», шел между мной и Жанной.

Когда господа распределились по своим местам, указанным им многочисленными помощниками герольда, из боковой двери в сопровождении свиты, вышел сам молодой наследник. В отличие от своего предшественника, родного брата, он был очень подвижным, полным жизни. Пробежав быстрым взглядом по рядам своих вассалов, герцог с улыбкой прошел к алтарю.

— Этот продержится долго, — шепнул мне на ухо стоящий сзади Гамрот.

Я согласно кивнул.

Началась непродолжительная служба, по окончании которой епископ Бургундский стал совершать обряд помазания, в котором герцог, принявший согласно рождению, престол Бургундии, получал небесную благодать и освобожденный ото всех ранее совершенных грехов, с чистой душой, словно новорожденный, становился совершенным правителем.

Помазание перешло в коронование. И в тот миг, когда на голову, стоящего на коленях наследника была возложена епископом герцогская шапка — брачный солнечный венец правителя, вступившего в союз со своим народом, десятки труб, стоявших перед храмом трубачей, взорвались оглушительным ревом и с улицы послышались радостные возгласы народа, поздравлявшего своего владыку с заключением священного союза.

Когда коронованный герцог прошел мимо своих вассалов, рукоплескавших ему, и вышел на паперть, к народу, Жанна сказала мне, что ей очень плохо и попросила проводить до паланкина и отнести ее в дом. Ей действительно было плохо. Наверное, духота в соборе, вчерашнее вино и соленая рыба, сделали свое дело. Тем не менее, этот случай был для меня как нельзя кстати. Это значило, что никто, в том числе и герцог, не заподозрит обмана. Поддерживая Жанну под руку, я вывел ее на улицу, нашел своих людей. Гамрот и Шарль расчистили в толпе дорогу к паланкину. Филипп отказался покинуть Жанну и поехал вместе с ней домой в паланкине. Я же отправился во дворец на продолжение торжества.

Дворцовой челяди и слугам приехавших на праздник господ были накрыты столы перед дворцом. Там играла музыка, слышался беззаботный смех и взвизгивания женщин. Всей душой я хотел быть там, ибо угрюмая, торжественная обстановка дворцового пира, всегда действовала на меня более чем угнетающе. Моя соседка, супруга какого-то богатого рыцаря, с редкими следами оспы на лице, разомлев от вина, которое пила без меры, то и дело подкладывала мне вилкой в тарелку куски яств, снимая их покрытыми гречкой пальцами. Ее глаза горели огнем нерастраченной страсти, а грудь часто и высоко вздымалась. Муж этой дамы сидел неподалеку, и устало косясь на свою супругу, ничего не ел, лишь попивал вино из собственного, специально принесенного с собою, фамильного золотого кубка. Когда мажордом объявил танцы, я поспешил скрыться на балконе. На полпути кто-то тронул мой локоть. Я обернулся. Это был герцог. Его сопровождали два рыцаря.

— Постойте, граф! — воскликнул герцог, — куда это вы так спешите, уж не в объятия ли какой-нибудь хорошенькой дамы?

Я учтиво поклонился.

— Мой господин…. — молвил я.

— Оставим формальности, граф, — ответил герцог, — я хочу поговорить с вами о деле. Известно ли вам, что ваш сосед, граф ле Брей, не явился на праздник потому, что самолично объявил себя подданным французского короля?

Сказанная герцогом новость, меня несказанно удивила.

— Нет, мой господин, мне ничего не известно об этом.

— Я знаю, — продолжал юный герцог, — что вы имеете определенное влияние на этого … человека. Мне рассказывали, что когда-то вы разбили его войско, угрожавшее вашему владению.

— Это громко сказано, мой господин, — я всего лишь слегка проучил его и показал, кто он есть на самом деле.

— Мне хотелось бы, чтобы вы, вернувшись домой, поговорили с ле Бреем. Если он останется при своем мнении, я просил бы тогда вас помочь в решении этой проблемы. По слухам, вы один из немногих в Бургундии, кто обладает на редкость дееспособным войском…