Последний тамплиер - [11]
Я опять мысленно вижу вдалеке гордый силуэт замка ла Мот. Рядом со мной — Гвинделина. Я нежно глажу ее живот, зная, что в нем зародилась новая жизнь. Что если графиня ла Мот предложит вступить с ней в брак? Выбирать не приходится — либо я, либо кто-то другой, например ле Брей. Если ее мужем станет ле Брей, он наверняка нападет на меня объединенным войском. И тогда — крах всему. Ле Брей задушит меня данью. Любой договор с графиней, каким бы он не был — просто договор, который всегда может быть ею нарушен. Значит — брак с ней есть единственная возможность сохранить имение и умножить его силу. Если зайдет речь о браке, я соглашусь. Что же тогда делать с Гвинделиной? Надо будет постараться договориться обо всем с графиней. Наверняка у нее тоже кто-то есть. Ле Брей? Вряд ли. Он пьяница, кутила, и по слухам, страдает испанской болезнью. Значит — кто-то из слуг. Я предложу графине земли. У ле Брея мало земель, его отец промотал часть владений. Правда, у него хорошее войско, но через год-другой и мое, думаю, будет не хуже. Осталось убедить в этом графиню. Тогда я стану графом ла Мот.
Слуги говорят о святом Якове — о том самом отшельнике, который собирался совершить над Гвинделиной казнь. Половина крестьян считает его святым, половина — сумасшедшим. Я придерживаюсь третьего мнения — святой Яков является шпионом Папы. С мая его не видели в наших местах. Наверное, он отправился в Авиньон доложить Папе о языческом разгуле, вновь совершенном в ночь на первое мая. Яков, конечно, расскажет о Гвинделине. Ну и что? Мне наплевать на Папу. Пусть сегодня времена уже не те, но его влияние на территории герцогства по-прежнему не велико. В конце-концов праздник Майского дерева подобным образом отмечается повсюду. Казнить же своих подданных, после герцога, имею право только я, но уж никак не проклятый отшельник. Подати в этом году будут оплачены моим поместьем полностью. Мы подготовим войско, обучим, вооружим. Пошлем герцогу вина и гончих собак. Если он затеет войну — повоюем. Беспокойство — пустое занятие.
После полуночи, когда все, кроме стражей, улеглись спать, собаки, бывшие в обозе, подняли лай. Стражник сказал, что собаки кого-то почуяли. Двое наших отправились посмотреть в чем дело, но ничего не нашли. Наутро мы обнаружили невдалеке от лагеря следы копыт. Осмотрев отпечаток подковы, Гамрот сказал, что подкова не местного изготовления. Такие подковы делают на востоке. Изучив следы, я согласился с ним, мысленно пожалев о том, что утром первого мая не удосужился пойти в лес и найти следы копыт лошади того … человека.
К полудню мы прибыли в ла Мот, выслав предварительно гонца. Нас встречали гирляндами цветов, музыкой и восторженными приветствиями. Спешившись, я помог Гвинделине сойти с повозки и услышал за спиной голос, который заставил меня обернуться:
— Баронет, приветствую вас в моих владениях!
Ко мне шла, улыбаясь, в сопровождении двух богато одетых девушек невысокая черноволосая женщина. Я сразу понял, что она — графиня. Стройная, властная, с крепкой, широкой фигурой. Она была красива, если не считать слегка массивного подбородка, который, впрочем, обрамленный пышными волосами, не бросался в глаза. Над верхней губой проглядывал легкий черный пушок. Но он не портил ее благородного ясного лика. Я встал на колено, и коснулся губами ее руки. Рука была мягка и пахла молоком. Потом я преподнес графине восточные золотые подвески, которые она поспешила сразу надеть. Рубины кроваво засверкали в лучах солнца. В ту же минуту я подумал о том, что обязательно подарю что-нибудь подобное Гвинделине, и от мысли, что не сделал этого раньше, ощутил стыд.
— Баронет, вы смущены? — с улыбкой спросила графиня, — пойдемте же в сад. Я должна поблагодарить вас за подарок.
И она увлекла меня за собой.
Возле северной стены замка был разбит небольшой, но ухоженный сад. Яблони, с молодыми завязями смотрелись молодо и весело. Блестящие листья вишен пахли летом. Графиня сорвала со ствола вишни застывшую коричневую капельку древесного сока.
— Зовите меня Жанной, — сказала она и положила капельку себе в рот, — вам нравится вишневый сок? Говорят, он сгущает кровь.
— В детстве я любил его, а потом, в Палестине, совсем забыл его вкус. Там было много вкусных плодов, но вишневых деревьев я не видел ни разу. Вишня — дерево севера.
— Тогда вот вам, — графиня сорвала еще одну капельку сока, — вспомните детство.
Я взял из ее тонких пальцев и положил капельку в рот, и когда капелька стала таять, действительно вспомнил детство и вишневое вино, которое готовила матушка Данута, ее полные, пунцовые от сока руки, и нас, мальчишек, просящих еще кружечку вишневого сока. Матушка ворчала, что мы выпьем все и ей не хватит на вино, но каждый раз подливала нам сок, от которого во рту разливалась кислая оскомина.
— Вы наверное волшебница, фея Моргана? Мне и в правду вспомнилось детство.
Жанна улыбнулась.
— Все дети едят вишневый сок. Я тоже, когда была ребенком, его ела. Он так забавно прилипает к зубам…
Она была интересной собеседницей. Умной и смелой в суждениях. Мы говорили довольно долго о разных пустяках и, несмотря на то, что темы разговоров были мелочны, даже в мелочах Жанна находила какие-то забавные особенности. Время пролетело незаметно. Пришла одна из девушек и сообщила, что все для обеда готово. Графиня пригласила меня к столу. Идя по двору крепости, а потом, покоями замка, я удивлялся тому, с какой основательностью, с каким знанием военного и зодческого дела все было построено. Ах, если бы Шюре было таким! Какое наслаждение для рыцаря владеть поместьем, подобным ла Мот!
XVII век, колонии Нового Света на берегах Карибского моря. Бывший британский офицер Эдвард Дойли, потеряв должность и смысл жизни, волей судьбы оказывается на борту корабля, принадлежащего пиратской команде. Ему предстоит пройти множество испытаний и встретить новую любовь, прежде чем перед ним встанет выбор: продолжить службу английской короне или навсегда присоединиться к пиратскому братству…
В основе повести — операция по ликвидации банды террористов и саботажников, проведенная в 1921–1922 гг. под руководством председателя областного ЧК А. И. Горбунова на территории только что созданной Удмуртской автономной области. К 70-летию органов ВЧК-КГБ. Для широкого круга читателей.
В начале девятнадцатого столетия Британская империя простиралась от пролива Ла-Манш до просторов Индийского океана. Одним из строителей этой империи, участником всех войн, которые вела в ту пору Англия, был стрелок Шарп. В романе «Тигр стрелка Шарпа» герой участвует в осаде Серингапатама, цитадели, в которой обосновался султан Типу по прозвищу Тигр Майсура. В романе «Триумф стрелка Шарпа» герой столкнется с чудовищным предательством в рядах английских войск и примет участие в битве при Ассайе против неприятеля, имеющего огромный численный перевес. В романе «Крепость стрелка Шарпа» героя заманят в ловушку и продадут индийцам, которые уготовят ему страшную смерть. Много испытаний выпадет на долю бывшего лондонского беспризорника, вступившего в армию, чтобы спастись от петли палача.
События Великой французской революции ошеломили весь мир. Завоевания Наполеона Бонапарта перекроили политическую карту Европы. Потрясения эпохи породили новых героев, наделили их невиданной властью и необыкновенной судьбой. Но сильные мира сего не утратили влечения к прекрасной половине рода человеческого, и имена этих слабых женщин вошли в историю вместе с описаниями побед и поражений их возлюбленных. Почему испанку Терезу Кабаррюс французы называли «наша богоматерь-спасительница»? Каким образом виконтесса Роза де Богарне стала гражданкой Жозефиной Бонапарт? Кем вошла в историю Великобритании прекрасная леди Гамильтон: возлюбленной непобедимого адмирала Нельсона или мощным агентом влияния английского правительства на внешнюю политику королевства обеих Сицилий? Кто стал последней фавориткой французского короля из династии Бурбонов Людовика ХVIII?
Новый приключенческий роман известного московского писателя Александра Андреева «Призрак Збаражского замка, или Тайна Богдана Хмельницкого» рассказывает о необычайных поисках сокровищ великого гетмана, закончившихся невероятными событиями на Украине. Московский историк Максим, приехавший в Киев в поисках оригиналов документов Переяславской Рады, состоявшейся 8 января 1654 года, находит в наполненном призраками и нечистой силой Збаражском замке архив и золото Богдана Хмельницкого. В Самой Верхней Раде в Киеве он предлагает передать найденные документы в совместное владение российского, украинского и белорусского народов, после чего его начинают преследовать люди работающего на Польшу председателя Комитета СВР по национальному наследию, чтобы вырвать из него сведения о сокровищах, а потом убрать как ненужного свидетеля их преступлений. Потрясающая погоня начинается от киевского Крещатика, Андреевского спуска, Лысой Горы и Межигорья.
Мы едим по нескольку раз в день, мы изобретаем новые блюда и совершенствуем способы приготовления старых, мы изучаем кулинарное искусство и пробуем кухню других стран и континентов, но при этом даже не обращаем внимания на то, как тесно история еды связана с историей цивилизации. Кажется, что и нет никакой связи и у еды нет никакой истории. На самом деле история есть – и еще какая! Наша еда эволюционировала, то есть развивалась вместе с нами. Между куском мяса, случайно упавшим в костер в незапамятные времена и современным стриплойном существует огромная разница, и в то же время между ними сквозь века и тысячелетия прослеживается родственная связь.