Последний суд - [70]

Он смотрел на нее с той легкой улыбкой, которая появлялась у него на губах, когда ответ приходил ему в голову раньше, чем ей. Конечно, у него было для этого больше времени, но и Флавия раздумывала недолго.

— Господи, — простонала она. — Звонили в понедельник, так?

Боттандо кивнул.

— И как раз в понедельник я не могла ни до кого достучаться, потому что в министерстве внутренних дел принимали зарубежную делегацию! Там было что-то, связанное с совместным финансированием и надзором.

Генерал снова кивнул.

— А внучка Рукселя говорила Джонатану, что ее дед ездил в Рим в составе французской делегации от какого-то комитета по делам, связанным с финансовым надзором.

Боттандо опять ограничился кивком.

— Руксель был в тот день в Риме?

Снова кивок.

— Это он звонил?

Боттандо пожал плечами:

— Нет. Я тоже в первую очередь подумал о нем. Но он в это время присутствовал на собрании и не мог отлучиться. И потом, когда Мюллера убивали, Руксель сидел на официальном банкете, а когда застрелили Эллмана, Руксель уже сидел в самолете. Я дважды все перепроверил. Сомнений нет — это не он. Он никому не звонил и никого не убивал.

— Тогда остается этот мнимый полицейский со шрамом.

— Совершенно верно. И если наши выкладки верны, то мы, похоже, влипли в очень грязное дело.

— О Господи, — с внезапным отвращением выговорила Флавия. — На что вы намекаете?

— Из того, что нам на данный момент известно, я не могу сделать определенных выводов.

— Проклятие, — в сердцах сказала Флавия. — Все наши версии растворились. Мы многое узнали, но это не привело нас к разгадке. Все эти тайны времен войны не имеют никакого отношения к настоящему. Жаль, что Мюллер ошибся с картиной. Если бы в этом последнем суде действительно что-то было, мы бы продвинулись дальше.

И тут в темном закоулке сознания что-то щелкнуло. Рычаг сдвинулся с места, завертелись старые шестеренки, и заржавевший от бездействия механизм пришел в действие. Едва наметившаяся мысль в глубинах сознания Аргайла внезапно обрела четкие очертания.

— Что? — сказал он.

— Я говорю о картине. Если бы мы…

— Ты сказала: «последний суд».

— Ну да, ведь было четыре полотна, объединенных темой суда. И суд над Сократом — последнее из них.

— Ах! — воскликнул Джонатан, издав вздох облегчения и радости, и откинулся на спинку кресла. — Ну конечно же. Почему ты никогда не говорила мне, что я не только красивый, но еще и необыкновенно умный?

— И не скажу, пока ты не докажешь это, — сказала она, с надеждой глядя на него.

— Логично. Так вот: Гартунг в своем письме упоминает последний суд, и Мюллер решил, что речь идет о «Сократе» — последнем из четырех полотен.

Флавия кивнула.

— Когда я просматривал журнал продаж в галерее братьев Розье, то обратил внимание, что Гартунг купил у них две картины Флоре. Обе были доставлены на бульвар Сен-Жермен. Если ты помнишь, миссис Ричардс говорила, что на бульваре Сен-Жермен находился дом ее родителей. А Руксель снимал у них комнату. И еще миссис Ричардс сказала, что ее муж подарил Рукселю картину с религиозным сюжетом.

— Ну и?..

— В серию картин входили суд Александра, Соломона, Сократа и Иисуса. Местонахождение трех из них нам известно, не хватало только «Суда Иисуса». Мы полагали, что имеется в виду суд Пилата над Иисусом. Но так ли это на самом деле?

— Джонатан, дорогой…

— Подожди. Гартунг подарил Рукселю «Сократа» в пару к другой картине — так сказала миссис Ричардс. И она по-прежнему у него, — продолжил он со все возрастающим волнением. — Я сам видел ее. Я узнал стиль — глубокие цвета, небрежность мазков. «Христос в окружении апостолов».

Флавия, не понимая, смотрела на него.

— Видишь, как тебе повезло, что ты живешь с разносторонне образованным дельцом от искусства. По Библии, когда наступит конец света, Христос будет судить людей, сидя на троне в окружении апостолов и учеников. Он будет делить их на праведников и грешников. Такая рутинная процедура. И все это, как тебе, наверное, известно, называется Последним судом. Еще одно название — Высший суд. Эта мысль не пришла в голову Мюллеру, и он охотился за «Сократом».

С победоносной улыбкой Джонатан оглядел собеседников.

— Если вы считаете, что в этой картине кроется какая-то тайна, то я сказал вам, где ее искать.

Флавия обдумала его слова.

— Жаль, что ты только сейчас об этом догадался, — сказала она.

— Лучше поздно, чем никогда.

— Надеюсь, что так.

— Ты считаешь, в этом что-то есть? — спросил ее Боттандо.

Она еще немного подумала.

— Я думаю, нам пора заканчивать с этим делом. Так или иначе. Нужно проверить эту картину, и в зависимости от того, найдем мы в ней что-либо или нет, будем делать выводы. Возможно, моя догадка подтвердится.

— Ты можешь заняться этим сама?

— Думаю, да.

— Ну разве она не умница? — восхищенно сказал Аргайл. — Что бы вы без нее делали, генерал?

— Скрипел бы себе потихоньку, — ответил Боттандо.

— Я безумно рад, что мы скоро поженимся, — продолжил Аргайл. — Какое счастье — иметь такую сообразительную жену!

Боттандо счел это высказывание неуместным.

— Мои поздравления, — сухо уронил он. — Надеюсь, вы будете очень счастливы. Давно пора, на мой взгляд. А теперь о деле. Флавия, дорогая, ты уверена, что справишься?