Последний солдат Третьего рейха - [83]

— Видали! — воскликнул ветеран. — Вот как можно обратить ивана в бегство.

Все мы, кроме тощего темноволосого парня, засмеялись.

— Ты что такой мрачный? — спросил его Гальс.

— Я болен, — ответил тот.

— Хочешь сказать, до смерти перепуган, — произнес судетец. — Но мы все боимся.

— Естественно, я боюсь, но к тому же я еще болен. Во время испражнения у меня течет кровь.

— Так тебе надо в госпиталь, — заметил ветеран.

— Я пытался туда попасть, да вот майор мне не верит. Он же не видит, что со мной.

— Да уж. Вот если б у тебя оторвало руку или череп пробило, было бы легче.

— Попытайся уснуть, — сказал ветеран. — Пока мы и без тебя обойдемся.

В деревню прибыла полевая кухня. Тем, кому хватило смелости выйти наружу, наполнили котелок. Одно то, что нас кормят, вернуло нам уверенности: все-таки мы не совсем оторваны от мира. Но с наступлением ночи вернулся и наш страх.

Бой возобновился с новой силой. Теснимые русскими силами, отступали остатки немецкой армии. Русские успели появиться еще до того, как отошли последние наши пехотинцы. Повсюду на фоне садов виднелись группы наступающих. Они с криками бежали к нам, но их голоса утопали в грохоте орудий. Началась кровавая резня.

Воздух в подвале наполнился дымом двух пулеметов. Дышать стало совсем невозможно. От стрельбы противотанковых орудий, раскалившихся до предела, в потолке появлялись все новые трещины. Штукатурка дождем сыпалась нам на голову.

— Будем стрелять по очереди, — прокричал Гальсу ветеран. — Иначе пулеметы расплавятся.

Лицо Линдберга стало серее шинели. Он заткнул уши грязью, чтобы ничего не слышать. Через мои израненные пальцы шла уже пятая пулеметная лента. Пулемет раскалился, но ветеран продолжал стрелять.

Пулемет Гальса снесло гранатой. Ветеран же продолжал стрелять, сея смерть в рядах русских, которые наступали устрашающим дефиле. Несмотря на отчаянные попытки неприятеля совершить прорыв, под огнем немецких минометов и пулеметов гибли тысячи русских солдат. Что происходило за пределами нашего поля зрения, мы понятия не имели. Прямо же перед нами враг нес ужасные потери.

Через трещину в стене к нам влетело несколько осколков шрапнели. Каким-то чудом все остались целы.

Затем раздался мощнейший грохот. Вражеские солдаты бросились на землю. В темноте живых и мертвых осветили сотни вспышек. И тут раздался крик.

— Наша артиллерия!

— Слава богу, — сказал ветеран. — А я уже потерял всякую надежду. Что ж, ребятки, на этот раз мы выстояли. Иваны не пройдут.

Части вермахта произвели перегруппировку и обрушили на противника смертоносный огонь. На наших лицах проглянула надежда.

— Вот это по-нашему! — орал Канкан — Глядите, что творится с русскими. Так им и надо. Браво!

Перед нами взлетала в воздух земля. Линдберг, обезумев от радости, во всю глотку орал: «Зиг хайль!» Как и мы накануне, русские не смогли устоять перед орудийным обстрелом.

Орудия перенесли огонь на дальние позиции русских Повсюду раздавались предсмертные вопли. Мы решили, что деревня спасена.

— Выпьем, — предложил ветеран, — нам есть что отметить. Не видал такой резни с тех пор, как попал в Россию. Теперь вздохнем легче. Ты, — взглянул он на Линдберга. Тот с неохотой выбрался из своего угла. — Вместо того чтобы распускать нюни, иди принеси нам выпить.

Было ясно, что Линдберг окончательно потерял рассудок Он то смеялся, то рыдал.

— Вперед. — Гальсу осточертел Линдберг. — Бегом принеси нам выпить. — Он пнул его под зад.

Линдберг, схватившись за голову, пришел в себя.

— Но где я разыщу выпивку? — спрашивал он.

— Это уж твое дело. У радистов всегда что-нибудь припрятано. Или еще где. Только не вздумай возвращаться с пустыми руками.

Снаружи наши солдаты также праздновали отступление многотысячной армии Иванов. И у нас в подвале стало весело. Канкан снова пустился в пляс, а мы последовали его примеру.

— А я уж решил, что нам конец. Слава богу, артиллеристы нас спасли.

— «Слава богу», это уж точно, — засмеялся гренадер, который был с нами три дня.

Из наших покрасневших глаз по лицам, черным от сажи, струились слезы радости и облегчения. Мы теперь все верили ветерану. Тем утром он нас спас. Теперь он празднует, значит, и мы можем последовать его примеру. Он знает, чего ожидать от русских, сколько боев пришлось ему пройти! Но на этот раз ветеран ошибся. Ряды русских становились все плотнее. Это были уже не те дивизии, которые мы без труда изгнали из Польши и тысячи километров гнали по России. Снаружи, вдалеке от подвала, деревни и окружавших ее траншей, от тысяч трупов мужиков и горящих лесов, попирая ногами убитых немцев и своих, вступало в бой новое русское войско. Теперь оно было, как никогда прежде, мощным. В распоряжении русских солдат оказались сотни, тысячи орудий. Вскоре наш смех умолкнет; его сменят победные крики русских.

Пять пар испуганных глаз смотрели на сад, освещаемый тысячами огней. Советские войска вот уже три дня пытались прорвать немецкую оборону, и уже три дня мы отчаянно отбивали русское наступление. В перерывах между атаками русские стреляли по пехоте и артиллерии из мощнейших орудий. Наша артиллерия, как могла, палила по противнику. Уже пять часов прошло с тех пор, как умолк наш смех: в наши позиции неумолимо врезались сталинские отряды. Те, кому, как нам, повезло найти хорошее убежище, в беспорядке расстреливали остатки боезапаса В потолке у нас образовались пробоиьы, через них, как через трубу, выходил дым. У пулемета Гальса сменил долговязый парень, страдавший о г дизешерии. Пуля или осколок шрапнели задели Гальса. Он тежал рядом с тремя умирающими, которых принесли нам в укрытие, чтобы дать им умереть спокойно. Пулемет Гальса сделал последние выстрелы и замолчал остался стрелять лишь ветеран, едва державшийся на ногах Ему помогали Канкан, судетец и я.