Последний солдат королевы - [65]

— Брось, дорогая, — он обнял ее одной рукой и прижал к себе, — я быстро управлюсь, как раз ко второму дню торжеств. А ты пока пройдешь все церемонии и обряды…

Алкасар нежно поцеловал жену в губы. Она ответила легким, как утрений солнечный луч, касанием губ. У колдуна закружилась голова от нежности к малышу Эдварду и Виктории. За них он поймает не только какого-то старейшину, да он весь мир перевернет с ног на голову, только лишь бы они были счастливы.

— Не волнуйся…

— Хорошо, — согласилась Виктория, — но учти, если ты не появишься через двое суток, то … То пеняй сам на себя! — она со смехом потрепала его по волосам и расцеловала, так как это делать умела только она.

— А можно мне тоже поехать в Тагар с папой? — подал голос молодой князь Эдвард. — Я тоже хочу на войну!

— Нет уж… — одновременно в унисон ответили родители.

— Папа едет в Тагар, я в Кремь на праздник Единого, а кто же останется править Твердыней, Ваше Высочество? — с улыбкой полной нежности Виктория посмотрела на своего сына.

— Дядюшка и останется, — упрямо надул губы княжич.

— Надо привыкать, Эдвард, что не всегда наши желания должны исполняться. Ты особа королевской крови, — пояснил терпеливо колдун, — ты обязан порой следовать голосу разума, а не голосу своего сердца.

Алкасар поцеловал сына в щеку и наконец опустил на пол.

— А теперь беги к дядюшке Берстранду и скажи, что управлять Твердыней вам придется вдвоем. По крайней мере ближайшие дня два.

Маленький Эдвард тут же забыл, что собирался вместе с отцом на войну. Рванул по коридору, забыв закрыть за собой дверь. По коридору неслось эхо голоса княжича:

— Дядюшка, дядюшка Бестранд! Мы теперь тут самые главные! Все уезжают и мы теперь можем есть пироженые сколько хотим!

Родители переглянулись и одновременно засмеялись. Они были счастливы…

* * *

Сборы много времени не заняли. Обо всем позаботился герцог. Центурия стояла подле стен Твердыни, готовая к выступлению уже к вечеру сегодняшнего дня. Колдун тоже долго не собирался. Захватил с собой старый меч. Надел кольчугу. В мешок сложил несколько лечебных снадобий из редких лекарственных растений, немного подумав, захватил с собой Око Поиска — древний артефакт, которым пользовались еще во времена прадедушки Виктории, случайно обнаруженный им в подвалах Твердыни. Редгорда правда найти он так и не смог. То ли потому что энергия вся вышла из него за долгие годы, то ли потому что у Око был ограниченный круг поиска. Алкасар, беря его в дорогу искренне надеялся на второе. Поцеловал жену, попрощался с сыном, надеясь, что через двое-трое суток увидит их.

Выступили в сумерках. Солнце село за горизонт, а колонна конных Стражей двинулась по Тракту в сторону Несмолкаемых Гор, переход через которые и был самой тяжелой частью карательной операции.

Почему горы назывались Несмолкаемыми? Колдун когда-то поинтересовался об этом у старейшины Тука. Тот рассказал, что давным давно там были каменоломни, из камней которых и строилась Твердыня. Тысячи людей пали замученные страшным, невыносимым трудом в этих горах. С тех пор, когда на пиках гряды дует ветер, он приносит голоса всех погибших там рабов. Ощущение, когда слышишь этот разноголосый хор стонов и криков, еще то, но ничего смертельно опасного в этом гомоне нет. Тракт проходит прямо по вершине Несмолкаемых, дорога давняя, и за столько лет на ней не путников души рабов не нападали.

До Тагар один ночной переход. Ночь вступила в свои права, заменив серые безлунные сумерки. Ночью ехать опасней. Потому впереди разъезды Стражей, отряды позади и по флангам. Алкасар подумал, что лучше поберечься с самого начала. Так как предугадать действий Редгодра нельзя. Что у него в голове творится, знает лишь только он сам.

Конь мерно покачиваясь, бредет вслед за авангардом, изредка всхрапывает, перекликиваясь со своими соседями. Пахнет полынью и вечерней свежестью.

Отмахав приличный крюк, решили устроить привал у подножия Несмолкаемых. Разожгли костры, отправили посты дальнего обнаружения, расставили часовых. Алкасар попрежнему считал, что лучше перестраховаться, чем жалеть о том, что не сделано.

Командир центурии центурион Крид — старый заслуженный вояка, с длинной седой бородой и лицом покрытым шрамами, так что на нем было видно только лишь глаза, расположился напротив.

Из курдюка он нацедил немного воды и полил на руки, умылся и принялся за обед, приговаривая:

— Вот вы, Ваше Величество, не местный, а значит не знаете, что творится порой в этих горах… Страшное место. Сколько тут душ неупокоенных бродит… Не пересчитать!

— Но я слышал, что они на путников идущих по Тракту не нападают и вообще ведут себя, как и положено неупокоенным душам — смирно.

— Вам-то оно виднее, поговаривают, что вы сам из тех, кто с нечестью якшается… Вам они не страшны, а вот кони волнуются.

Лошади и правда, едва подошли к подножью Несмолкаемых гор, начали вести себя совершенно иначе, чем вначале пути. Завлновались, то в хвосте колонны, то в ее начале раздавалось испуганное конское ржание.

— Кони видят нечистую… — пояснил Алкасар.

— Вот и я о том толкую, — Крид, доев, спрятал остатки позднего ужина в походную сумку и обтер усы кончиками пальцев.