Последний штурм - [32]

Шрифт
Интервал

«Соединенные Штаты, — подводил итог активности в поддержку режима президента Тхиеу влиятельный американский журнал, — сделали все, чтобы придать фасаду в Сайгоне респектабельный вид с демократической окраской. Но у южновьетнамских генералов наблюдается стойкая аллергия к демократическим институтам. Они не смогут долго жить в искусственном для них климате».

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

Секретарь подпольного провинциального комитета партии Во Нгуен Као неторопливой, чуть пружинящей походкой шел вдоль широкого канала, охватывая взглядом окружающую местность.

«Ага, — проговорил он про себя, — иду правильно. Вон та самая рисорушка…» Он остановился на минуту, вытирая маленьким полотенцем запотевшее лицо, быстро огляделся. Нет, за ним никто не увязался. Да и кому нужно следить за пожилым человеком, ничем не отличающимся от местных жителей: скуластое лицо изрезано морщинами, седые короткие волосы, подстриженные ежиком, редкие седые усики и такая же бородка. Глубокие бороздки проложило время в уголках рта. Сразу видно, что работа поденщика на каучуковых плантациях не красит человека и не делает его моложе. Соответственно своему положению и был одет Во Нгуен Као: коричневая крестьянская рубашка на голом теле, темные, видавшие виды штаны, засученные до колен, прозрачные пластиковые тапочки и островерхая тростниковая шляпа с обтрепанными краями. Недаром говорят: если обтрепались края шляпы, значит, из бедности уже не выбраться.

«В полкилометре от рисорушки, в просторном, брошенном помещиком доме и его пристройках размещаются две роты сайгонских солдат», — продолжал вспоминать секретарь все, что сообщила ему связная партизанского отряда восемнадцатилетняя Динь Тхи Бинь. Она так подробно и красочно рассказывала про дорогу в общину Кханькань, превращенную в «стратегическую деревню», что секретарь Као на протяжении сорока километров, проделанных от штаба партизанского отряда провинции, только удивлялся наблюдательности девчушки. «Надо обязательно поблагодарить ее при всех», — подумал секретарь.

Поднимая на плечо бамбуковое коромысло с двумя корзинами, секретарь бросил взгляд левее рисорушки и почувствовал, как у него заныло в груди: он увидел кладбище, где хоронили расстрелянных. Кусок земли, огороженный колючей проволокой, был покрыт холмиками могил, под каждым из них лежало по пять, а то и десять человек. Об этом тоже говорила Динь Тхи Бинь, она даже назвала приблизительную цифру погибших — около четырехсот человек. За прошедший месяц цифра, наверное, увеличилась: даже отсюда были видны свежие холмики.

Секретарь присел на пень срубленного дерева и, будто собираясь перекусить, стал рыться в своих корзинах. Поворошил небольшие мешочки с рисом, пакеты с земляными орехами, перетряхнул поношенную одежонку и, отломив от снизки два банана, стал медленно очищать их, не забывая внимательно смотреть вокруг, запоминая каждую мелочь. «Значит, две роты на том берегу канала. А на этом — администрация «стратегического района» с пятнадцатью американскими советниками — по одному на каждую шестерку вьетнамских чиновников. Канал — северная граница «стратегической деревни». У горбатого моста через него стоят две бетонные будки с амбразурами. Ночью в будки садятся часовые и следят, чтобы никто не вышел из деревни. Со всех сторон деревню опутывает колючая проволока. Полицейские и солдаты сайгонских частей патрулируют по ночам вдоль колючего забора.

«Хорошо, что днем часовых нет, а то бы пришлось доказывать, зачем и к кому идешь, стали бы проверять содержимое корзин…»

Он вспомнил, как Динь Тхи Бинь весело, без тени опасности в голосе рассказывала, что жители деревни, а в деревне скрывался хорошо вооруженный отряд, накапливавший силы для сопротивления, — поделили со своими надзирателями «обязанности»: днем солдаты могли зайти в деревню, учинить обыск или допрос, если заметили что-то подозрительное, а ночью они уже не решались сунуться туда. Их могли прикончить и запрятать трупы так, что никакая полиция не обнаружит. Такое дважды уже бывало, каратели хотели уничтожить целиком деревню, но ведь это была «образцовая революционная деревня». Ее построили по совету и плану самого генерала Лэнсдейла. Поэтому исчезновение нескольких солдат посчитали дезертирством и искать виновных среди крестьян не стали.

Во Нгуен Као хорошо рассмотрел здание административного комитета — двухэтажный дом у самого шоссе, даже днем выглядевший пустынным. Сколько сидел, не увидел ни одной машины, только две повозки, запряженные буйволами, проскрипели по асфальту. «Значит, — подумал он, — в случае чего, помощь к противнику подоспеет не сразу».

Но как ни хотел Као до поры до времени не входить в контакт с администрацией района, ему это не удалось. Оставалась какая-нибудь сотня метров до моста, когда его остановили.

— Кто такой? — грубо крикнул солдат с непонятными нашивками на груди и рукаве куртки.

— Иду к брату, господин начальник, — спокойно и чуть заискивающе ответил он.

— Откуда идешь? Знаешь, что в наш район посторонним приходить не разрешается?

— Какой же я посторонний, если у меня брат тут живет? Я не смог вовремя вернуться сюда, потому что работал на каучуковой плантации. Вы уж разрешите мне, господин начальник, пройти к брату. Устал с дальней дороги.


Еще от автора Михаил Георгиевич Домогацких
Южнее реки Бенхай

Михаил Георгиевич Домогацких, член Союза писателей СССР, окончил исторический факультет Воронежского государственного университета и Восточный факультет Высшей дипломатической школы МИД СССР. Много лет работал корреспондентом "Правды" в Китае, Африке, Юго-Восточной Азии, с 1979 г.- во Вьетнаме. В политическом романе "Южнее реки Бенхай" автор рассказывает об американской агрессии во Вьетнаме, о героическом отпоре южновьетнамских патриотов агрессору.


Рекомендуем почитать
Заговор обреченных

Основой сюжета романа известного мастера приключенческого жанра Богдана Сушинского стал реальный исторический факт: покушение на Гитлера 20 июля 1944 года. Бомбу с часовым механизмом пронес в ставку фюрера «Волчье логово» полковник граф Клаус фон Штауффенберг. Он входил в группу заговорщиков, которые решили убрать с политической арены не оправдавшего надежд Гитлера, чтобы прекратить бессмысленную кровопролитную бойню, уберечь свою страну и нацию от «красного» нашествия. Путч под названием «Операция «Валькирия» был жестоко подавлен.


Вестники Судного дня

Когда Человек предстал перед Богом, он сказал ему: Господин мой, я всё испытал в жизни. Был сир и убог, власти притесняли меня, голодал, кров мой разрушен, дети и жена оставили меня. Люди обходят меня с презрением и никому нет до меня дела. Разве я не познал все тяготы жизни и не заслужил Твоего прощения?На что Бог ответил ему: Ты не дрожал в промёрзшем окопе, не бежал безумным в последнюю атаку, хватая грудью свинец, не валялся в ночи на стылой земле с разорванным осколками животом. Ты не был на войне, а потому не знаешь о жизни ничего.Книга «Вестники Судного дня» рассказывает о жуткой правде прошедшей Великой войны.


Тамбов. Хроника плена. Воспоминания

До сих пор всё, что русский читатель знал о трагедии тысяч эльзасцев, насильственно призванных в немецкую армию во время Второй мировой войны, — это статья Ильи Эренбурга «Голос Эльзаса», опубликованная в «Правде» 10 июня 1943 года. Именно после этой статьи судьба французских военнопленных изменилась в лучшую сторону, а некоторой части из них удалось оказаться во французской Африке, в ряду сражавшихся там с немцами войск генерала де Голля. Но до того — мучительная служба в ненавистном вермахте, отчаянные попытки дезертировать и сдаться в советский плен, долгие месяцы пребывания в лагере под Тамбовом.


Великая Отечественная война глазами ребенка

Излагается судьба одной семьи в тяжёлые военные годы. Автору хотелось рассказать потомкам, как и чем люди жили в это время, во что верили, о чем мечтали, на что надеялись.Адресуется широкому кругу читателей.Болкунов Анатолий Васильевич — старший преподаватель медицинской подготовки Кубанского Государственного Университета кафедры гражданской обороны, капитан медицинской службы.


С отцами вместе

Ященко Николай Тихонович (1906-1987) - известный забайкальский писатель, талантливый прозаик и публицист. Он родился на станции Хилок в семье рабочего-железнодорожника. В марте 1922 г. вступил в комсомол, работал разносчиком газет, пионерским вожатым, культпропагандистом, секретарем ячейки РКСМ. В 1925 г. он - секретарь губернской детской газеты “Внучата Ильича". Затем трудился в ряде газет Забайкалья и Восточной Сибири. В 1933-1942 годах работал в газете забайкальских железнодорожников “Отпор", где показал себя способным фельетонистом, оперативно откликающимся на злобу дня, высмеивающим косность, бюрократизм, все то, что мешало социалистическому строительству.


Катынь. Post mortem

Роман известного польского писателя и сценариста Анджея Мулярчика, ставший основой киношедевра великого польского режиссера Анджея Вайды. Простым, почти документальным языком автор рассказывает о страшной катастрофе в небольшом селе под Смоленском, в которой погибли тысячи польских офицеров. Трагичность и актуальность темы заставляет задуматься не только о неумолимости хода мировой истории, но и о прощении ради блага своих детей, которым предстоит жить дальше. Это книга о вере, боли и никогда не умирающей надежде.