Последний штрих - [16]

Электронное письмо от Flame к DarkStar385. 03.12.2010.

Ох, какой ужас, зайка... А я и не знала, прибирала квартиру после вечеринки со старой подругой, а с тобой такое случилось... И я не знаю, как тебе помочь. Правда, не знаю, со мной такого не случалось. Может быть, тебе нужно принять успокоительное? На следующий день уже должно стать легче...  Они все о тебе забыли, не позаботились, да? Сволочи...

Электронное письмо от DarkStar385 к Flame. 03.12.2010.

Да, наверное, я попробую найти врача, тут было что-то вроде медпункта... Только Канис, наверное, еще где-то там...  Но я попробую. Мне слишком дерьмово.

Электронное письмо от Flame к DarkStar385. 03.12.2010.

Да, зайка, иди быстрее, ты сейчас в таком состоянии...

***

Письмо на газетном листе, написанное по-французски. Сожжено. 03.12.2010.

Здравствуй, любимая.

Сейчас мне тяжело писать, раны на руках не зажили полностью, но я слишком сильно хочу поговорить с тобой. Еще совсем недавно, пусть и кажется, что прошло много дней, В. вынудил меня пойти на поводу у Эльзы, этой хрупкой безумной лисички. Ты знаешь, как она относится ко мне и чем опасна - значит, понимаешь, почему мои руки, и не только они, в таком состоянии. Если бы не наркотики, сейчас я сходила бы с ума от боли, но благодаря им не ощущаю ничего, лишь тело, словно чужое.

Мне было мучительно страшно идти к ее дому - казалось, чей-то палец вот-вот спустит курок, отпуская на волю серебро. Я не летела, не решаясь бросаться в глаза, но бежала в облике зверя, видимая для всех, надеясь, что стрелок примет меня за обычного пса. Пусть В. сказал, что мне не суждено умереть на этой неделе, ты и сама знаешь - он не из тех, кто говорит правду.

У дома Эльзы есть небольшой сад, где я сумела сменить облик. От запаха избавилась раньше - он мог привлечь внимание. Страшнее всего оказалось дойти до входной двери - невидимый стрелок казался более реальным, чем снег, лежащий на ветвях деревьев. Я накинула пуховик и очень старалась казаться человеком, но мне не было известно, как именно новые убийцы находят жертв... Эльза долго не открывала, она знала, какой ценой дается мне ожидание, но, в конце концов, дверь распахнулась. Перед тем, как упасть от удара, я успела увидеть лишь ее изумрудно-зеленые очи, горящие торжеством. Это было красиво, но ты ведь знаешь, что даже он не смог превратить меня в настоящего эстета...

Эльза искалечила мне колено, и, пока я лежала на полу, прикрыла дверь. Мне стало легче - в доме стрелкам было бы неудобно действовать. Встать я не пыталась, просто прижималась к холодному паркету и радовалась тому, что алкоголь и наркотики приглушают боль. Перед глазами стояли две пары изящных туфелек, наверняка сшитых на заказ, слишком хорошо они были сделаны. Их хозяйка всегда любила качественные вещи. 

Эльза почти бесшумно переступила через меня, вцепившись тонкими пальчиками в капюшон, прислонила, как куклу, к стене. Легко провела наточенным коготком по моей щеке - я не почувствовала боли, только влажное прикосновение крови, стекающей на шею. Мне было известно, что лисица не убьет меня без разрешения В., но он слишком легко дал бы его.  Ты знаешь, я могу стерпеть земную боль, но боюсь  того, к чему она может привести... Это было известно и Эльзе. Ей хотелось выманить мой страх, как это удалось стрелкам в черном, и она знала, каким путем идти. А я понимала, что произойдет, и ничего не могла изменить, как много раз прежде.

Она расстегнула молнию на пуховике, единственной прилично выглядевшей части моего наряда, и стянула его с меня. Я ничего не делала, самой себе до боли напоминая сломанную марионетку, хоть это сравнение и было неверным - любой мог бы контролировать мою жизнь, дергая за нити страха. Но знаешь, сначала она смогла пробудить во мне иное чувство - изумление, когда опустилась на пол рядом со мной и поцеловала. Это было... странно, пусть и не отвратительно. Но очень скоро ее клыки впились мне в губу, и удивление рассеялось, как дым. Боль не была неожиданностью, к ней я готовилась.

Гибко поднявшись, Эльза схватила меня за воротник рубашки и втащила в комнату. Ты, наверное, помнишь, что она, по меньшей мере, на две головы ниже, чем я, и сложена соответственно, но  сильнее во много раз. Оборотень...

О том, что было дальше, не осталось ясных воспоминаний... Кажется, сначала она даже не использовала специальных приспособлений, и даже так боли оказалось слишком много. Позже стало хуже. Хруст костей, горячий язык, скользящий по свежим ранам, шепот Эльзы, мой собственный крик... Многое. Но страха в те часы почти не было, словно для него во мне не оставалось места. Я часто теряла сознание, но она заставляла меня очнуться, вливая в горло какую-то терпкую дрянь.

Самое худшее произошло потом. Не в те минуты, когда она сдирала с меня кожу, не тогда, когда обжигающая жидкость лилась на раны... Чуть позже, когда пытка закончилась, она отнесла меня в машину - там сознание ушло вновь, и вернулось лишь на холодных камнях набережной. Одна рука покоилась на льду, и убрать ее не было сил, серое небо опустилось так низко, что почти ласкало лицо. Я не сразу смогла осознать, где нахожусь и почему, но когда вспомнила... Где-то под этим тусклым небом, может быть, совсем рядом, бродили стрелки, а у меня не было шансов уйти. Какая-то идея судорожно билась на грани сознания, пытаясь сформироваться среди страха и боли - я все же сумела осознать ее, и позвала своего птенца, свою подопечную. Мысли путались, не удавалось понять, на каком языке говорить... И все же она пришла. Она и Рия, неузнаваемая из-за своей новой прически. Я снова потеряла сознание, и очнулась уже в безопасности. Тебе уже известно, что меня избавили от боли, и раны заживут... Мне требовалось всего лишь выговориться, и ты дала мне эту возможность.