Последний шанс - [44]

– Я всё делаю для тебя.

– Пусть так, делай что хочешь. Ты просто запомни то, что я тебе сегодня сказала. Если Руслан однажды придёт домой и посмотрит на меня с жалостью – это будет последний день, когда у тебя была дочь. И я сейчас не шучу.

Эля понимала, что говорит что-то не то, но по-другому вести себя не могла. Как они не понимают, что она просто хочет жить для себя, пусть в своё удовольствие и не так, как должна, но для себя. Она хочет, чтобы её любили, любили так, как никогда не будут любить смертельно-больного человека, так, как она того заслуживает именно сейчас. А они не понимают…

Из кабинета вылетела как пробка, если бы не Руслан, который стоял на пути, то на такой же скорости и из банка вышла.

– Так, Эля, что случилось?

– Я хочу уйти.

– Руслан! – Окликнул их Орлов. – Послушай меня ты, раз уж моя дочь не желает. Анжелика Викторовна очень волнуется, Эля дома не появляется уже два месяца, поэтому в это воскресенье, мы ждём вас на обед. – Грозно посмотрел на Элю и даже пальцем пригрозил. – А если ты не явишься, то я тебя за волосы приволоку, поняла?!

– Борис Евгеньевич, ну вы что, – улыбнулся Руслан, загораживая собой Элю, – мы обязательно придём.

– Я пойду. – Опомнилась она и из рук любимого поспешила выкрутиться, а он и не возражал, только бросил вслед тревожный взгляд.

Эля за двери вышла, но закрывать её не стала: сердце было не на месте. К двери прильнула и вслушивалась в слова.

– Борис Евгеньевич, так о чём вы хотели поговорить? – Тихо, но явно сосредоточившись, начал Руслан, всё-таки Эля успела вовремя.

– Да, собственно об этом и хотел. Такая девочка всегда была домашняя, а тут… – Эля словно видела, как отец беспомощно руками взмахивает и при этом вздыхает. – Мама с ума сходит, волнуется, а тут ещё такие слухи по городу ходят про вас. Мне и в голову не приходило, что Эля на что-то такое способна, вот я и не знаю, что делать.

– Ничего, я её приструню. Перебесится и успокоится. – Заверял Руслан. – Так что там у нас по делу…

Дальше слушать было бессмысленно: дела, дела. Беспокойство всё ещё не проходило, но легче стало, даже упадок сил какой-то почувствовала от неожиданного облегчения. Вздохнула, сама себе грустно улыбнулась, ещё немного под дверями потопталась и ушла. Дома, конечно же, Руслан разборки устроил по этому поводу, тоже был безумно недоволен её поведением, даже нотации читать пробовал. Возражать ему было бесполезно. Так и выходит: теперь у неё появился ещё один папочка, любимый, строгий, вот только выслушивать её капризы не собирается.

Воскресный обед с родителями удался. Мама сначала относилась к Руслану осторожно, присматривалась, пыталась понять, о чём тот думает, но ближе к середине вечера он её обаял, всё-таки, когда нужно, он умеет быть идеальным мужчиной. И комплимент вовремя сделает и блюдо похвалит, и улыбнётся так, что мурашки по коже. Дошло до того, что в конце вечера, оставшись с Элей наедине, она так и сказала: «лучше для тебя и придумать было нельзя», при этом крепко держала дочку за обе руки, искренне радовалась. Вот только среди всей этой радости проскальзывала и грусть. Эля изменилась, что и вполне естественно, она была слишком худая, излишне много макияжа, скрывающего бледность и мешки под глазами. Прятала своё состояние за откровенными нарядами, призыва всех смотреть на её всё ещё идеальное тело, и при этом не замечать взгляд.

– Кажется, мама тоже в тебя влюбилась. – Прижималась Эля к плечу Руслана и при этом не переставала улыбаться.

– Думаешь?

– Конечно. И папа смотрел по-другому. Не как на врага.

– Ещё бы, я ведь ему пообещал, что каждые выходные буду привозить тебя.

– Что? – Рассмеялась она и даже в бок его кулачком ткнула. Всё-таки, хорошо, что Руслан рядом…

Время относительного спокойствия закончилось слишком уж быстро: головные боли приходили всё чаще и становились всё невыносимее. От тяжёлых таблеток отойти Эл могла только к вечеру, практически постоянно тошнило, выходить на люди становилось крайне трудно. Руслан пропадал на работе, дома появлялся поздно и скоро перестал обращать внимание на то, что Эля не может его дождаться. Улыбался, глядя на неё спящую, заботливо укрывал сползшим на пол пледом, а сам садился за свой рабочий стол. Он привык ложиться после двенадцати, поэтому у него было целых три часа для занятия любимой работой. Эля уже не могла вставать с утра, списывая это на свою лень, не рвалась с ним на обед, да и вообще их встречи сошли на нет.

Сегодня Руслан пригласил в ресторан, отказаться было просто нельзя. Вроде какой-то повод. За столом уже знакомые друзья, все улыбаются, все счастливы. Обмениваются шутками и впечатлениями. Вечер не напрягал, даже голова, что удивительно, не болела, главного шутника кампании – Сергея, не было, поэтому можно было расслабиться и наслаждаться жизнью. Удивительно быстро все разошлись, за столом остались только Эля с Русланом и Дёмин, куда же без него. Причина собрания, так и осталась загадкой, вроде как кого-то ждали, но при этом ничего особенного не произошло. Выслушивать их разговоры о работе стало невыносимо, и Эля вышла освежиться, зашла в дамскую комнату, подправила макияж. В большом зеркале во всю стену внимательно разглядывала своё отражение, и, надо сказать, сегодня сама себе нравилась, хотя казалось, что все комплименты, услышанные за столом, были высказаны по привычке. Стояла, упираясь руками в бока, даже позировала, что ли, разглядывала себя со всех сторон. Но вдруг, странное чувство стало рваться изнутри: в груди, где-то под сердцем становилось невыносимо горячо, этот жар столбом поднимался вверх к голове и расходился к вискам, на секунду отпуская. Затем всё повторялось снова и снова. Это был страх. Что происходит, понять Эля не могла, только сердце начало биться в бешеном ритме, промежутки между его ударами становятся всё короче и уже практически не заметны. Нельзя сдвинуться с места, ноги не слушаются, всё тело онемело и отказывалось подчиняться. Дыхание стало судорожным, воздуха не хватает. Эля посмотрела на себя в зеркало, и от этого стало ещё страшнее: бледная как полотно, она по непонятной причине ссутулилась, и разогнуться не могла, дрожащие руки были согнуты в локтях, пальцы неприятно скрючены, как у старухи, при этом колотятся. Она чувствовала, как на лбу проступили капли ледяного пота… она ничего не чувствует.