Последний шанс человечества - [19]

Сердце молотом дубасило в ребра, по спине потекла холодная струйка пота, он мгновенно взмок. Задыхаясь от охватившего его ужаса, Дэн ждал исхода сражения, на которое он никак не мог повлиять.

Разбитые ракеты и дроны волфов остались на орбите, какие-то в последний момент расцветали раскаленной до сотен тысяч градусов плазмой, но часть прорвалась и нырнула в атмосферу. На высоте двадцати пяти километров от поверхности от них отделились ложные цели и боеголовки.

Еще миг – и яростные взрывы! Каждая боеголовка выпустила в мир энергию, сравнимую с царь-бомбой времен Хрущева. На поверхности планеты одновременно расцвели сотни кровавых клякс термоядерных и аннигиляционных взрывов. Стремительно вздымаясь ввысь, в стратосферу, они приобретают форму хорошо видимых из космоса чудовищных наростов на теле планеты. Поверхность Дальнего форпоста обезобразило множество кратеров, она стала напоминать изуродованное лицо оспенного больного. В один миг погибло неисчислимое множество живых существ. По поверхности загуляли огненные смерчи, выжигая почву на многометровую глубину до стерильного, каменного состояния. Пылало все, что только могло гореть: леса, тайга, джунгли, людские города; непроницаемые для взгляда клубы дыма вздымались до стратосферы. Не выдержав издевательств, атмосфера взбунтовалась и породила чудовищные, невиданной силы ураганы и тайфуны, сносящие все, до чего не дотянулись бомбы волфов. Вслед за этим ожило множество вулканов, со склонов потекла огненная лава, а в атмосферу поднялись густые черные тучи из миллионов тонн пепла, пыли и пара; десятки новых выплеснули магму – кровь планеты. Земля закачалась, забилась в паркинсоне десятибалльных землетрясений.

Полными ужаса и боли глазами смотрел Дэн на воцарившийся внизу ад. Он задыхался от ненависти к волфам, в один миг погубившим мириады существ и миллионы людей. Если бы он мог оплакать всех погибших… но даже это ему не дано. «Я сделаю все, я сделаю все, чтобы такое больше не повторилось».

Часть бомб, попавшая в прибрежные, мелкие зоны океана, вызывает чудовищное цунами. Гигантская волна, высотой больше километра, рушится на прибрежные зоны, круша и сметая на своем пути на сотни километров вглубь континентов все: города, поселки, леса. Миллиарды тонн пыли, пепла сгоревших лесов, городов, тучи перегретого пара, поднявшись в атмосферу, смешиваются с радиоактивными частицами. На месте планеты появляется грязно-серый шар, под полог непроницаемых туч солнце едва заглядывает, и день превращается в сумерки. Затем перенасыщенное влагой небо разрождается Великим дождем, который продолжится месяцы, а возможно годы, пока атмосфера не вернет все, поднятое взрывами, обратно…

«Неужели это конец? Неужели я присутствовал при уничтожении последней планеты людей?» И тут он неожиданно переносится с орбиты Дальнего форпоста в одно из убежищ, куда после поражения оборонявшего планету флота спряталось гражданское население. Он в виде бесплотного духа, который все видит, но ни во что не может вмешаться. Условия бесконечно далекие от привычного людям комфорта: серые бетонные стены, неразобранные пакеты с вещами, маленькая кровать в углу, давят на психику почти физически, а население планеты в подземных укрытиях уже месяц.

Маленькая девочка в ярком комбинезончике, лет четырех, которую родители ласково звали Сашенькой, играла в воспитательницу. Мамы не было, она вышла по делам из предоставленной им комнатушки. Маленькому существу невдомек, в каком критическом положении находится население планеты. Девочка склонилась над игрушечной кроватью, заботливо поправила одеяло любимой кукле по имени Анжелика. Взгляд Дэна преисполняется нежности: Сашенька чем-то неуловимым, возможно возрастом, напоминала сестренку Дэна из той, из двадцатого века, жизни.

– Не балуйся, – строгим голосом сказала девочка кукле, – спи!

Сашенька наклоняется к кроватке, сложенные бантиком детские губки бережно прикасаются к холодной пластиковой щечке. Мама всегда целовала любимую дочку, когда укладывала спать. Все будет хорошо, и папа скоро вернется из командировки. Он у нее сильный и очень смелый, он военный! Соседский Вася этому завидовал, у него папа всего лишь инженер. Вот только когда он с чемоданом в руках выходил из их большой квартиры на поверхности земли, у двери он остановился, обернулся и как-то странно посмотрел на нее. Словно прощался. Он считал, что Сашенька не заметит этого взгляда, а она уже большая. Она все видит и понимает!

Неожиданно пол под ногами вздыбился, словно необъезженный мустанг, и Сашенька рухнула вниз, на холодный пол. Не успела она испугаться, как свет выключился. В тот же миг бетонные плиты потолка беззвучно рухнули на ребенка. Неимоверная тяжесть расплющила ноги в кровавую кашу и вдавила хрупкие детские ребра в позвоночник, но девочка была еще жива. Боль, неимоверная боль, сотой доли которой Сашенька не успела испытать за недолгую жизнь, пронзила маленькое тело. Она бы отчаянно закричала, но тяжелая бетонная плита, лежащая на раздавленной грудной клетке, не давала издать ни малейшего звука. «Мама, мама, спаси меня! Мне больно!» И тут пришел дикий рев, мощнее которого она ничего в своей короткой жизни не слышала. Казалось, он надвигался отовсюду. Большего Сашенька не могла выдержать, сознание милостиво покинуло детское тело, а следом и жизнь. Одна из сотен тысяч трагедий, происходивших в этот миг на планете, завершилась.