Кто из них не слышал об Афине?
Но разве они могли допустить мысль, что окажутся здесь, да еще за счет Центральных Миров, которыми по-прежнему заправлял адмирал Воронцов, известный своим беспощадным отношением ко всем бывшим офицерам Альянса…
– Вам повезло, парни, – тем временем продолжил Патрик. – Каждый год нам удается вырвать из Форта лишь небольшие партии освобождающихся офицеров бывшего Альянса. Здесь, на Афине вы скоро почувствуете себя дома. Зона терраформированных территорий пока невелика, осматривайтесь, вон в том направлении поселок, там много пустующих домов. В джунгли, за границу маркеров, советую не соваться, там опасно.
Он весело подмигнул им и добавил:
– Вас встретят в поселке. Встретимся вечером. Удачи.
* * *
Четверо прибывших были настолько изумлены, что, даже оказавшись в небольшом, но многолюдном поселении, не могли прийти в себя, поверить, что это не сон.
Лишь пятый из них, высокий, худой, коротко стриженный под "ежик", почему-то избегал многолюдья, он сразу свернул в сторону, прошел боковой улочкой, словно та была знакома ему, пересек линию кустарника, на минуту остановился, глядя на окрашенные в багрянец зари воды лагуны и пляж, к которому подступали джунгли.
Заметив на берегу, среди обкатанных прибоем валунов одинокую фигуру, он побледнел, а затем, шагнув за световые маркеры, обозначавшие границу терраформированных территорий, прямиком зашагал к языку чуждой растительности, выходящей прямо к берегу лагуны.
* * *
Она часто приходила сюда на закате.
Долго стояла, всматриваясь в угасающие краски дня, словно выплескивала в них свою потаенную боль.
Так было и сегодня.
Казалось, закат забирает частицу ее души.
Никто не приходил сюда, не нарушал ее одиночества, биосфера Афины оставалась все так же опасна для неподготовленного человека, и только она, одна из последних наследниц исчезнувшей, сгоревшей в огне войны цивилизации "Сакса", спокойно чувствовала себя на берегу, рядом с коварными джунглями.
Одиночество стало привычным, и тем резче, явственнее прозвучали в закатной тиши звуки человеческих шагов.
Она резко обернулась, и вдруг кровь отхлынула от лица Лады.
Ее губы дрогнули. Она напряглась, не веря в этот миг ни единому ощущению или чувству.
Чудес не бывает, – подобно удару молнии пронеслась в сознании фраза, оброненная когда-то Каймановым.
– Иван… – прошептали дрожащие губы, и вдруг, разом поверив в случившееся, она кинулась к нему, их руки, взгляды соприкоснулись; слезы, невольно брызнувшие из глаз Лады, горячими струйками текли по его щекам, а он молча гладил ее волосы и тихо шептал:
– Все хорошо…
Пять лет, сначала на госпитальной тюремной койке, а затем в подземельях Форта Стеллар, он грезил об этой секунде, веря, что вопреки ненависти, лжи и предательству во Вселенной еще осталось место для истинной Любви.
Любви, которая не умирает и не меркнет.
