Последний рейс "Лузитании" - [52]
Спустя некоторое время в его комнате прозвучал зуммер. Эм поднялся, довольный поводом отвлечься от занятий, и вышел в коридор общей спальни. Здесь в торце коридора висел в маленькой будке телефонный аппарат, трубку которого он и снял.
- Эм? - раздался взволнованный голос Гарри Эски-на, управляющего Гранд-театром и старинного друга семьи. - Я только что из редакции «Геральда». Там мне сказали, что «Лузитания» потоплена.
Эта новость ошеломила Эма:
- Ничего, - сказал он, находя свой ответ довольно спокойным, - дадите мне знать, если узнаете больше?
Совершенно машинально Эм вернулся к своему письменному столу. Просидев за ним считанные секунды, он надел свои старые теннисные туфли и спустился вниз в университетский двор. Здесь в подернутом легкой дымкой сиянии майского дня он часто заморгал глазами. После этого он посмотрел назад на семиэтажное кирпичное здание, затем на статую Томаса Джефферсона слева от себя, на молодой вяз по другую сторону от Фарнелд-холла и купол собора Св. Джона-пророка, возвышающийся над крышами. Хорошо знакомый пейзаж плыл у него перед глазами. Он был настолько сильно потрясен, что не смог полностью совладать со своими чувствами.
По мягкой весенней траве Эм шел через университетский городок по направлению к кабинету профессора Джона Баррета Мура, чтобы узнать, не может ли он быть освобожден от экзаменов по международному праву.
Известие о «Лузитании» в разных районах Нью-Йорка вызвало различную реакцию. Экипажи стоящих в Хобокене германских лайнеров, в том числе гигантского «Фатерланда», каким-то образом узнали обо всем раньше газет и провозглашали шумные тосты в барах и пивных, расположенных на набережной [61].
В других районах Хобокена новость была встречена отнюдь не радостно. Двое из его выдающихся представителей - Огден Хаммонд, бывший американский дипломат, и его жена Мэри, - находились на борту «Лузитании».
В расположенном поблизости районе Нью-Джерси Билли Сандэй заканчивал проповедь в молитвенном доме по поводу Дня увеселений, когда репортер сообщил ему эту новость. Слезы полились из его глаз. Обращаясь к пораженной аудитории, он пронзительно вскрикнул:
- Это отвратительно, ужасно, гнусно!
Чарльз П. Соммнер, генеральный агент компании «Кунард», просидел около часа, потрясенный печальным известием, прежде чем составить официальное сообщение о случившемся. Он вспомнил сцены, разыгравшиеся в конторе конкурирующей компании «Уайт Стар», когда три года тому назад пошел ко дну «Титаник». Его коллеги из этой компании, вынужденные встречать убитых горем родственников, первыми узнали, из какого материала плетутся ночные кошмары. В конце концов знакомый газетчик вернул его к действительности.
Примерно в то же время, когда Гарри Эскин звонил Эму Плэман-дону, агент компании «Кунард» уже оглашал свой первый бюллетень.
Для Бродвея известие означало, что погиб Чарльз Фроман, так как все связанные с театральным миром знали о его увечье и не представляли себе, как он мог бы спастись.
Фондовая биржа работала последние минуты перед закрытием, но их оказалось достаточно для молниеносного падения акций. Для Уоллстрита это известие означало, что война добралась до него.
Представители государственного департамента подверглись допросу газетчиков по поводу гибели «Лузитании». Наконец в 3.30 пополудни поступило официальное сообщение из Лондона. Надежды на спасение пассажиров, которую оставляли первые сообщения, оказались мнимыми. Посол Пейдж окончательно развеял их:
- «Лузитания» была торпедирована у ирландского побережья и затонула в течение получаса. О пассажирах известий пока нет.
В германском посольстве репортеров встретили с плохо скрываемой боязнью. Советник посольства князь фон Хатцфельдт Трахенберг принял на себя их первое нападение, граф фон Бернстроф предпочел подождать депеши из Берлина.
- Они не хотели никого убивать, - утверждал князь.
Многие репортеры подали это изречение как непревзойденный перл.
Бывший президент Теодор Рузвельт [62] расценил германскую акцию как «пиратство, превосходящее по масштабам любое убийство, когда-либо совершавшееся в старые пиратские времена». Ему взбрело в голову, что его славные волонтеры-кавалеристы снова оседлают коней, поэтому он громогласно заявил:
- Мы не можем воздержаться от действий, ведь мы обязаны предпринять их во имя человечности… для поддержания нашего собственного национального достоинства!
Президент Вильсон сохранял, как сообщали газеты, «спокойствие и осмотрительность».
В Тафтвилле Билл Смит, вернувшись со своей смены, отдыхал дома. Закатав рукава рубашки, он соображал, будут ли суббота и воскресенье дождливыми, слишком дождливыми для рыбалки? В этот момент в проеме прикрытой входной двери возник Джордж Уиллер, уже пробежавший газету и покончивший со сладким:
- Они достали «Лузитанию», Билл, - сказал он.
Билл не очень удивился тому, что судно, на котором в Англию отправилась его теща, потоплено.
- Ну и ну! Говорил же ей, что не следует отправляться, - ответил Билл, - но ты же знаешь, как это с ней бывает. Некоторые люди просто не могут не преодолевать трудности. Он верил, что теща осталась в живых.
«… Перикл умирал медленно. Угасал, точно факел, лишенный масла. Он уходил, словно триера в безбрежный океан: бесшумно, медленно, невозвратно…– Он уже там, – сказал Алкивиад, – Только бренное тело напоминает о том, что среди нас жил тот, кого звали Периклом. Только дела его взывают к нам о том, чтобы вечно помнили мы о нем и никогда не забывали его.Стратег Клеонт, сын Фания, сказал вполголоса, будто опасался разбудить спящего вождя:– Ты прав, Алкивиад: дела его превыше дел человеческих. Афины никогда не забудут своего стратега.
Книга русского писателя С. Горского впервые издана в 1912 году. Она не претендует на всесторонний анализ событий XVI века, некоторые оценки и трактовки событий грешат субъективизмом, но ведь и от романов Дюма мы не требуем документальной точности и строгой последовательности. Самое главное — эта книга отражает характер жестокой и противоречивой эпохи, кровавые, аморальные нравы, царившие при дворе самодержца, характер самого Ивана Грозного, беспощадно расправлявшегося с чужими жизнями и судьбами, хитрого, злобного, развращенного… Потрясают судьбы женщин, попадавших под власть венценосного развратника.
Хамза Есенжанов – автор многих рассказов, повестей и романов. Его наиболее значительным произведением является роман «Яик – светлая река». Это большое эпическое полотно о становлении советской власти в Казахстане. Есенжанов, современник этих событий, использовал в романе много исторических документов и фактов. Прототипы героев его романа – реальные лица. Автор прослеживает зарождение революционного движения в самых низах народа – казахских аулах, кочевьях, зимовьях; показывает рост самосознания бывших кочевников и влияние на них передовых русских и казахских рабочих-большевиков.
Император Гай Юлий Цезарь вошёл в историю под детским прозвищем Калигула. Прожил двадцать восемь лет. Правил три года, пять месяцев и восемь дней. Короткое правление, но вот уже две тысячи лет оно вызывает неослабевающий интерес потомков! Калигула — это кровь и жестокость, золотой дождь и бесконечные оргии. Он шёл к власти по трупам. Казнил друзей и врагов, возжелал родную сестру. Устраивал пиршества, каких не знал Древний Рим, известный свободными нравами. Калигула стал самым скандальным правителем за всю историю великой Римской Империи!
В романах Евгения Ивановича Маурина разворачивается панорама исторических событий XVIII века. В представленных на страницах двухтомника произведениях рассказывается об удивительной судьбе французской актрисы Аделаиды Гюс, женщины, через призму жизни которой можно проследить за ключевыми событиями того времени.Во второй том вошли романы: «Венценосный раб», «Кровавый пир», «На обломках трона».
Роман весьма известного до революции прозаика, историка, публициста Евгения Петровича Карновича (1824 – 1885) рассказывает о дворцовых переворотах 1740 – 1741 годов в России. Главное внимание уделяет автор личности «правительницы» Анны Леопольдов ны, оказавшейся на российском троне после смерти Анны Иоановны.Роман печатается по изданию 1879 года.