Последний рейд - [38]

— Ты знаешь, кто меня создал и для чего. Твой профессор сказал, что… мои параметры и потенциал очень высоки. Так подумай еще раз, разве я могу отказаться?

Счастливчик усмехнулся:

— Вот и ладушки.

— Скажи… модификации подвергнут только меня?

Счастливчик мотнул головой:

— Нет. Это было бы бессмысленно. Если модифицировать только тебя, то, как только корабль окажется в зоне действия артефактных способностей Могущественных, экипаж мгновенно прекратит сопротивление. Так что… через пару дней экипаж станет у тебя заметно более строптивым и неуживчивым. И чтобы сохранить его в виде эффективно действующей системы, тебе понадобятся все твои способности.

Смотрящий усмехнулся:

— Твой очередной эксперимент. Что произойдет с цивилизацией Могущественных, когда они исчезнут?

Счастливчик усмехнулся в ответ:

— Скорее не когда, а ЕСЛИ они исчезнут…

И только теперь Смотрящий на два мира начал догадываться, ЧТО Счастливчик имел в виду, когда произнес “ЕСЛИ”.

4

— Прыгай!

Брендон вздрогнул от крика, раздавшегося у него над ухом, но лишь еще сильнее вжался в теплый дюрапласт. Нет, это не могло относиться к нему. Твари, которые зажали их на крыше, стреляли с убийственной точностью. Поэтому любая попытка высунуть макушку из-за бортика была бы равносильна самоубийству. Черт, их зажали очень профессионально. Брендон понял это по тому, что Ив, несколько раз пытавшийся приблизиться то к лифтовой шахте, то к пожарной лестнице, то к аварийному окну с а-гравитационным аварийным спуском под ним, каждый раз был вынужден уходить на следующий этаж, поднимаясь все выше и выше. Брендону в этой сумбурной мешанине была отведена трудная, но почетная роль приложения к воротнику своего пиджака, за который Ив вытягивал его из-под возникавших буквально отовсюду потоков стремительно летящих игл.

А как здорово начинался вечер…

В ресторан “Звездная лагуна” они приехали за полчаса до одиннадцати. Вообще-то Брендон не очень любил этот ресторан. Большинство его посетителей были совершеннейшими снобами, хотя и на свой, особый лад, но сегодня была пятница, а пятницы в “Звездной лагуне” были известны не только по всему Нью-Вашингтону, но и по всему Келлингову меридиану. Дело в том, что первое слово в названии этот эксклюзивный рыбный ресторан получил отнюдь не в честь физических тел, дающих свет и тепло окружающим их планетам, а в честь тех, кто выступал в нем каждую пятницу. Пятницы были днем звезд, вернее ЗВЕЗД! О, “Звездная лагуна” отнюдь не отличалась такими уж высокими гонорарами. Наоборот, за два часа в “Олимпике” или “Волверстон-холле” можно было заработать раз в пятнадцать больше, чем за четыре часа пятничного вечера (или, вернее, ночи) в “Звездной лагуне”. Более того, пятницы в ресторане были “клубным днем” (это означало, что в этот день в ресторан допускались только люди, оплачивавшие ежедневный заказ столика независимо от того, собирались они сегодня посетить “Лагуну” или нет), так что случалось, звезды выступали перед залом, заполненным лишь на треть. Но эта треть того стоила…

Если бы нашелся кто-то достаточно информированный и если бы он к тому же поставил бы себе целью сложить и посчитать суммарный капитал всех тех, кто ежедневно оплачивал личный столик в “Лагуне”, то полученный результат перекрыл бы консолидированный бюджет всего Содружества Американской Конституции, может, даже в несколько раз. И такая публика давала нечто более важное, чем деньги. Она давала статус. Каждый артист знал — что бы о тебе ни говорили и как бы тебя ни оценивали раньше, как только ты появишься на сцене “Лагуны”, твои гонорары автоматически взлетят вверх, будто ракета, а самые престижные залы, вроде того же “Олимпика”, примутся забрасывать тебя видеограммами с приглашением выступить. Впрочем, те, кто выступал в “Лагуне”, и так уже имели и бешеные гонорары, и самые лестные предложения. И единственное, в чем они по большому счету нуждались, было еще одно доказательство того, что они все еще The best! — лучшие, несравненные, самые-самые. А самым убедительным доказательством этого было выступление в “Звездной лагуне”. Поэтому никто из звезд, выступавших в “Звездной лагуне”, и не рассчитывал на сколь-нибудь серьезный гонорар. Более того, если бы прошел слух о том, что право на выступление можно купить, то у дверей управляющего рестораном тут же выстроилась бы огромная очередь желающих заплатить за него любые деньги. Однако такого быть не могло, потому что не могло быть никогда.

Сегодня в “Лагуне” должна была засветиться новая восходящая звезда — Палома Телл. Ее фишкой были перепевы классики в современной аранжировке. Серьезные музыковеды разделились на два непримиримых лагеря. Одни ее яростно ненавидели за то, что она “извратила и испохабила величайшее достояние человечества”, а другие, не менее яростно, ею восторгались, резонно замечая, что она заставила миллионы и миллионы вновь слушать Верди, Моцарта, Бетховена и Шостаковича. Впрочем, и те, и другие отмечали, что у нее великий голос. По самым скромным прикидкам, он перекрывал не менее трех с половиной октав (хотя восторженные поклонники настаивали на четырех). И она умела пользоваться им просто виртуозно.