Последний путь - [16]

  Затем он издал тот самый всепроникающий вой, что путники слышали на улице. Скрежещущий, жалобный, страшный вой, от которого хотелось упасть замертво и не двигаться, кричать, плакать, рвать на себе волосы. Вой подавлял разумное желание жить. От него кружилась голова, и путались мысли.

  Путники заткнули уши пальцами. Но это нисколько не помогло. Вой был всепроникающий как альфа-частица. Голова Антона просто раскалывалась на части, будто по ней рубанули обухом топора. Старик похоже испытывал тоже самое. Он упал на кровать, и его забили судороги.

  Вой продолжался долго, бесконечно долго, нескончаемо долго, пока внезапно не застыл. Звук застыл как вода в замерзшем ручейке.

  Гигант ушел, но путники этого не слышали. Из ушей старика текла темная струйка крови.

  Они еще долго ничего не слышали.

  Только спустя несколько часов, сквозь тупую ноющую боль, Антон услышал, как одинокий смех, словно петушиный крик, предвестил рассвет.

  Глава 8. Владимир Чернов

  30

  Герой Союза, наместник города Сити-22, Владимир Чернов спокойно сидел за столом. Он был одет в лучший боевой костюм - титановый экзоскелет. Экзоскелет представлял из себя защитный скелет из железа и титана, только снаружи тела. он был неимоверно тяжел, но сервомоторы, установленные в областях сгибательных суставов и вдоль позвоночника приводили его в действие без видимых напряжений для его обладателя. Экзосклет практически полностью покрывал тело Чернова, только его бритая наголо голова оставалась незащищенной. Для нее нужен был специальный шлем. Сам экзоскелет и шлем выдерживали прямое попадание пули из автомата. Так что взять его в как рукопашном, так и в огнестрельном ближнем бою было невозможно.

  Зато у Анатолия была мина, разработанная учеными в лаборатории Х1 специально для таких вот непобедимых целей.

  В его кабинете не было видеокамер и сенсоров движения. Обычные стены, даже с поклеенными обоями. На них висели его серебряные медали за отвагу и прочее.

  Когда дверь кабинета Владимира Чернова выбили сепаратисты, он даже не вздрогнул.

  - Вот ты где, окопался, - задыхаясь сказал Анатолий. Он слышал как снизу стучали каблуки солдатских сапог. Но он не спешил торопиться. Таймер был уже запущен. А кроме него никто бы не смог разблокировать восьмизначный код мины. - Что испугался правосудия?

  - Я ничего не боюсь. - спокойно и холодно сказал Владимир. Его тон не выдавал ни капли паники или страха. - Ничего не боюсь, кроме высоты. Но все же иногда я смотрю из окон этого кабинета вниз и вижу весь города как на ладони.

  - Заткнись...

  - Я вижу маленькие до невозможности черные точки - людей, но не просто людей - рабов режима.

  - Рабы режима скоро встанут на нашу сторону. И вашему режиму придет конец.

  - Они никогда не встанут на вашу сторону...

  - У нас уже более пяти тысяч человек...

  - ... потому что они не хотят войны, как и мы. Они слишком устали за годы анархии, а перед этим за годы Великого Мора. К вам присоединяются только образованные люди, которым нечем больше заняться. Вы думаете, что они пришли к вам, чтобы помочь вам в вашем великом деле? Наивные люди. Они те, кому не позволено было вести экспериментальные работы на наших исследовательских центрах.

  - У больше пяти тысяч...

  - Ложь, - сказал Владимир Чернов. Он поднялся на ноги. - У вас не больше пятиста человек, если не меньше. - Он ходил возле своего стола. - На что вы надеетесь? Люди не пойдут за вами. Они рабы. А рабы выполняют все, что им приказывают их господа, в данном случае Союз. Союз может всех их, как послушных овечек, повести на бойню, а они даже не вздрогнут. Мы заставим их платить непомерные налоги, мы заберем всех мужчин в армию, мы репрессируем миллионы людей, а рабы даже не пискнут.

  - Ты ошибаешься, Чернов. Ты думаешь, что править людьми могут только те, кто у кого есть оружие?

  - Оно и у вас есть, но что-то вам не слишком верят.

  - Я все равно убью тебя.

  - Я не боюсь смерти. А вот ты. Способен ли ты сейчас без раздумий взорвать себя здесь и сейчас, и еще половину города. Моя башня не та, что в Сити-1, рухнет прямо на город. Готов ли ты забрать тысячу жизней, чтобы открыть людям глаза, чтобы всего лишь еще больше озлобить людей? Но сможешь ли ты - вот в чем весь вопрос. Хватит ли тебе хваленого революционного духа?

  - Без сомнений!

  - Ты же совсем еще юнец, молоко на губах не обсохло, а ты уже стремишься свернуть горы и повернуть реки вспять! Бессмысленная трата драгоценной жизни. Да я в глазах твоих вижу, что ты трус еще. Тебе бы писарем в тихом местечке штаны протирать, где нет убийств, зверств, насилия, подростков, у которых на уме только одно - наркотики, и нет безумных революционных настроений.

  - Я взорву тебя, - сказал Анатолий, но даже он сам почувствовал, что голос его немного дрогнул.

  - Валера Сухов, павший как хищник, смог бы. А ты не сможешь. И друзья твои не смогут. Нет в вас силы. Силы воли. Вы слишком молоды. Вы только начали блуждать в потемках, стараясь вести борьбу с невидимым, неуязвимым противником. Вы учитесь бунтовать, но вы не умеете бунтовать. И вы никогда ими не станете, ибо бунтарями не становятся - ими рождаются. Бунтарь - бунтарь всю жизнь, с раннего детства он противится воле родителей, в школе не верит ни единому слову учителя, бунтарь стоит на своем всегда и везде. Бунтарь заставлять людей вслушиваться не силой слова, так силой кулаков. Он никогда не отступит от своего, даже перед направленным в лоб дулом револьвера. Бунтарь - это смертник, не знающий страха. Будь ты бунтарем, ты не стал бы слушать моих слов, как сейчас. Ты просто нажал бы на кнопку.