Последний присяжный - [7]

Тем не менее после трех лет траура ее стало обуревать беспокойство. Годы шли, моложе она не становилась. Однако была слишком молода и слишком хороша собой, чтобы все субботы проводить дома, не имея иных развлечений, кроме чтения на сон грядущий. А ведь где-то там, за пределами дома, — не в Бич-Хилл, разумеется, — шла жизнь.

И вот однажды Рода наняла жившую неподалеку молоденькую негритянку присмотреть за детьми, а сама отправилась на север по федеральному шоссе, ведущему в Теннесси, туда, где, по слухам, имелись приличные бары и танцевальные клубы и где, скорее всего, ей не грозила встреча со знакомыми. Она с удовольствием танцевала и флиртовала, но никогда не пила лишнего и всегда возвращалась домой рано. Такие поездки два-три раза в месяц вошли у нее в привычку.

Постепенно джинсы становились все более облегающими, танцы — все более бурными, а время возвращения все более поздним. Ее заметили, и в барах вдоль федеральной дороги о ней заговорили.

Прежде чем убить, он дважды следовал за ней до самого дома. Стоял март, и теплый атмосферный фронт принес надежду на необычно раннюю весну. Ночь выдалась темной, безлунной. Мишка, дворовый пес Кассело, первым учуял, когда тот крался за деревьями к дому. Чтобы предупредить лай и рычание, он заставил собаку замолчать навсегда.

Сыну Роды Майклу было пять лет, дочке Терезе — три. В своих одинаковых, всегда наутюженных пижамках с изображением любимых диснеевских персонажей они, не отрываясь, наблюдали за блестящими глазами матери, читавшей им историю про Иону и кита. Когда, уложив детей и поцеловав их на ночь, Рода погасила свет в их спальне, он был уже в доме.

Еще через час она выключила телевизор и заперла входную дверь, удивляясь, куда запропастился Мишка. Впрочем, он и прежде, случалось, задерживался, гоняясь по лесу за кроликами и белками. Пес спал на заднем крыльце и на заре будил ее своим воем. В спальне Рода скинула легкое платье и открыла дверь гардеробной, чтобы повесить одежду. Он поджидал ее там в темноте.

Обхватив сзади, закрыл ей рот толстой потной ладонью и сказал:

— У меня нож. Я убью и тебя, и твоих щенков! — Он помахал у нее перед глазами блестящим лезвием, зажатым в другой руке. — Поняла? — прошипел он ей в ухо.

Рода дрожала, но ей удалось кивнуть. Она не видела его, потому что он швырнул ее на пол гардеробной лицом вниз и заломил руки за спину. Потом сорвал с вешалки коричневый шерстяной шарф, подаренный когда-то старой тетушкой, и замотал ей лицо.

— Ни звука, — рычал он, — или прирежу детей! — Покончив с шарфом, он схватил ее за волосы, рывком заставил встать и поволок к кровати. Там приставил острие ножа ей к горлу и приказал: — Не сопротивляйся. Нож — вот он. — После чего разрезал трусики и начал насиловать.

Он хотел видеть ее глаза, эти прекрасные глаза, которые поразили его там, в клубе, как и роскошные длинные волосы. Дважды он угощал ее и танцевал с ней, но когда попытался обнять, она решительно отстранила его. «Попробуй теперь меня оттолкнуть», — бормотал он тихо, но так, чтобы она слышала.

«Джек Дэниелс» обеспечивал кураж часа на три, теперь от виски у него начал заплетаться язык. Он двигался медленно, не спешил, наслаждался и самодовольно бубнил что-то насчет настоящего мужчины, который сам берет все, что пожелает.

От запаха виски и пота ее тошнило, но она была слишком напугана, чтобы попытаться скинуть негодяя. Это могло его разозлить и заставить схватиться за нож. Немного придя в себя после первых минут неописуемого ужаса, Рода начала думать. Не шуметь. Чтобы дети не проснулись. Пустит ли он в ход нож, когда все будет кончено?

Его движения становились быстрее, бормотание — громче.

— Тише, детка, — не переставая сипел он, — а то познакомишься с ножиком.

Железная кровать скрипела (с непривычки, отметил он про себя) слишком громко, но ему было все равно.

Скрежет разбудил Майкла, Майкл разбудил Терезу. Дети выскользнули из своей комнаты и, крадучись, пошли по темному коридору — посмотреть, что происходит. Майкл открыл дверь спальни, увидел странного мужчину, навалившегося на его мать, и позвал: «Мама!» Мужчина на секунду замер и резко повернул голову.

Звук детского голоса ужаснул Роду, она рванулась, выкинула вперед руки и стала царапать и молотить насильника наугад. Один удар маленького кулачка пришелся ему в левый глаз и оказался болезненным настолько, что мужчина упал навзничь. Воспользовавшись моментом, Рода сорвала повязку с глаз, одновременно отталкивая его обеими ногами. Он влепил ей пощечину и попытался опять пригвоздить к кровати.

— Дэнни Пэджит! — воскликнула она, впиваясь в него ногтями. Он снова ударил ее по лицу.

— Мама! — закричал Майкл.

— Бегите, дети! — сдавленным от боли голосом выдавила Рода.

— Заткнись! — завопил Пэджит.

— Бегите! — на сей раз громко крикнула Рода. Малыши начали пятиться, потом повернулись и стремглав бросились по коридору в кухню, а оттуда — на улицу, подальше от опасности.

В ту долю секунды, когда женщина выкрикнула его имя, Пэджит понял, что есть только один способ заставить ее молчать. Замахнувшись, он дважды всадил в нее нож, потом скатился с кровати и быстро подобрал одежду.