Последний портал - [28]

– А вы на чьей стороне?

– Ни на чьей. На обеих сразу. Я сохраняю нейтралитет, промежуточное положение между теми и другими, и стараюсь, насколько от меня зависит, смягчать противостояние. Я посредница, дипломат... Хотя никто не давал мне верительных грамот.

Вал откинул тяжелую крышку и начал выкладывать на пол старые пожелтелые книги.

– Что ты ищешь? – заинтересовалась его действиями Изабелла.

– Тут вроде было что-то об этикете и о поведении за столом. Мне все это надо.

– Замечательно... – пробормотала колдунья с одобрением и в то же время с легкой опаской. – Посмотри еще в северной комнате на красной этажерке, там есть «Правила хорошего тона для молодых людей», школьное издание, и «Искусство куртуазной беседы» без обложки.

– Угу, – отозвался Вал – не куртуазно, зато с энтузиазмом. Отложил кое-что в сторону, остальное свалил обратно в сундук.

«Мое облагораживающее влияние! – заметила про себя Ола. – Не иначе у него созрела светлая мечта баллотироваться в депутаты, и мальчик решил привести в порядок свой имидж, чтобы с ходу электорат не распугать...»

Впрочем, она позволила этой мысли оформиться уже после того, как Вал ушел из комнаты, прихватив стопку книг.

– Кажется, ты надоумила его заняться политикой, – озабоченно пробормотала Изабелла. – К сожалению... Но сделанного не воротишь.

– Думаете, у него совсем нет шансов?

– Думаю, он горы своротит, чтобы добиться своего, и не посчитается с тем, что эти горы кого-нибудь раздавят. Боюсь, натворит он дел... Я знаю, это я виновата, что он стал таким какой есть, но у меня не было другого выхода, – она словно оправдывалась перед Олой. – У каждого своя опасная территория, и для него это любовь. Я нередко предчувствую, что случится дальше, и когда Вал родился, я уже знала: он должен вырасти без любви, иначе умрет в раннем детстве. Я отдала его на воспитание в семью одного отставного сержанта, в отвратительную семью... Он там жил до десятилетнего возраста, а когда опасный период миновал, его забрала к себе Текуса. В той семье с ним обращались грубо и жестоко, и он до сих пор ненавидит военных, что особенно плохо – всех без разбору. Три года назад того сержанта и его старшего сына кто-то заколол поздним вечером на задворках усадьбы, заподозрили Вала, но он сумел доказать свое алиби.

«Липовое было алиби, – мысленно хмыкнула Ола. – Да ты и сама это понимаешь».

Изабелла печально посмотрела на нее, отвела взгляд, продолжила:

– Когда мы встретились после разлуки, он был уже подростком. Нелюдимым, угрюмым, дерзким... Он признал целесообразность того, что я сделала, но, пока я жива, не сможет мне этого простить. Ладно, я еще тогда решила: лучше пусть он не любит меня, чем рано умрет.

– Он же все-таки общается с вами... – сознавая, что это звучит малоубедительно, напомнила Ола.

– У меня можно многому научиться. Что касается колдовской силы – тут он далеко меня превосходит, потенциал громадный, но кроме силы в чистом виде есть еще знания, которых Валу пока не хватает. Ты тоже могла бы стать моей ученицей.

Учиться за компанию с Валом? А что – наверное, это их сблизит... Ола впервые призадумалась об альтернативных вариантах своего ближайшего будущего.

– Нет, – грустно покачала головой Изабелла. – Я была бы только рада, если бы ты ему понравилась, но не хочу обманывать, этого не произойдет.

– Что, совсем безнадежно?

Кивок.

– Понятно... Тогда я все-таки домой.

– Встретишь другого. У нас есть из кого выбирать, не то что в ваших мегаполисах. Когда я познакомилась с отцом Вала, я совсем потеряла голову... Он был караванщиком с Лаконоды, простой механик, но такой потрясающий парень! А я тогда состояла в свите Зимней Властительницы. У нас началась такая любовь, что я махнула рукой на свое общественное положение, и нисколько об этом не жалею. Придворные дамы Зимней Госпожи не имеют права на подобные приключения, и со службы меня с позором выгнали, тогда я уехала с Кордеи на Магаран.

– А отец Вала?

– Думаю, он нашел бы меня, если бы захотел, – невозмутимо ответила Изабелла. – У него на Лаконоде была семья. Ты знаешь о наших обычаях?

– Ну, в целом да. Летом и весной нравы свободные, а осенью и зимой строгие, и для граждан, и при дворе сезонного монарха.

– По закону меня могли приговорить к исправительным работам, но поскольку я колдунья, решили не связываться и не доводить дело до суда, обошлось изгнанием.

– Колдунов не судят?

– За уголовные преступления судят, а если что-нибудь несерьезное – улаживают неофициально, с поблажками. Разве там, у себя, ты можешь рассчитывать на такие привилегии?

Все подводит к одному... Как бы повернуть, чтобы она не тянула время, а наоборот, помогла добраться до портала?

– Давайте я лучше вернусь сюда в начале следующего долгого лета? Мне будет сколько... сорок четыре – по-моему, совсем не поздно, чтобы учиться на колдунью. Обязательно вернусь и тогда стану вашей ученицей, обещаю вам.

К счастью, Изабелла вряд ли имеет представление о том, чего стоят обещания дээспэшников.

– Меня здесь уже не будет, – спокойным, даже будничным тоном возразила та. – Меня убьют в конце осени, когда ляжет первый снег. Не знаю, где и каким образом это произойдет, но после первого снега все обрывается.