Последний поход «Новика» - [9]

по этому случаю с тостами под шампанское.

По установившейся в российском военно-морском флоте традиции офицеры кораблей, совершающих кругосветные плавания, при заходе в Рио-де-Жанейро непременно посещали живописный водопад, находившийся в его окрестностях. Так было и на этот раз.

Вдоволь налюбовавшись этим чудом природы, Андрей с нетерпением принялся изучать надписи, нацарапанные на большом плоском камне, лежавшем на берегу у водопада. Надписей было множество, но и ему упорства было не занимать. Наконец он восторженно воскликнул:

— Смотри, Алеша! — и указал на надпись: «Шлюп “Восток” 1819».

А ниже ее второй по счету после надписи «Ф. Ф. Беллинсгаузен» было нацарапано: «А. П. Шувалов».

— Эта надпись сделана рукой моего прадеда! — пояснил сияющий Андрей. — Об этом написано во второй части его книги «Где же ты, Антарктида?», которую я читал еще в детстве. Кстати, обе эти книги находятся со мной здесь, на «Витязе».

Алексей восхищенно посмотрел на друга:

— Так это же памятник о твоем прадеде на века!

— Мало того, где-то здесь должна быть надпись, сделанная и моим отцом! Но, насколько я помню, ее надо искать вон на той каменной стене. Ведь к тому времени на этой плите свободного места уже не осталось.

— Ищите, Андрей Петрович, свидетельства пребывания здесь ваших предков?

Гардемарины обернулись и вытянулись в струнку — перед ними стоял командир «Витязя»!

— Так точно, ваше высокоблагородие! — отчеканил Андрей.

— И каковы успехи?

— Вот надпись моего прадеда, сделанная его рукой, ваше высокоблагородие, — показал тот на каменную плиту. — А надпись моего отца надо искать вот на той каменной стене. Это я знаю уже по его рассказам.

— Тогда разрешите составить вам компанию?

— С превеликим удовольствием, ваше высокоблагородие! — радостно ответил Андрей.

— Не там ищете, господа гардемарины! Вот же она! — капитан 1-го ранга показал на надпись «Фрегат “Аскольд” 1858», под которой в самом конце надписей офицеров фрегата значилось «П. М. Чуркин».

— Как же вы так быстро нашли ее, ваше высокоблагородие? — искренне удивился Андрей.

— Потому как искать надо системно, то есть по годам, — наставительным тоном сказал командир, явно довольный произведенным на гардемаринов эффектом.

Они несколько сконфуженно переглянулись.

В это время к командиру подтянулись остальные офицеры корвета.

— Имена русских мореплавателей войдут в грядущие поколения, — с подъемом сказал Макаров, окинув взглядом длинный перечень имен на каменной стене. — На парусных кораблях совершали наши ученые моряки свои смелые путешествия и, пересекая океаны, отыскивали и изучали новые, еще неизвестные страны. Да послужат труды этих исследователей драгоценным заветом дедов своим внукам, да найдут в них грядущие поколения наших моряков пример служения науке и Отечеству! С этими словами я обращаюсь к вам, господа офицеры!

Те приняли положение «смирно», щелкнув каблуками.

— А теперь, господа, оставим и наши имена для истории. У кого есть что-либо подходящее для этого?

— Прошу вас, Степан Осипович! — поручик Розанов подал ему перочинный нож.

— Штурман — он и в Африке штурман, — улыбнулся тот, рассматривая нож. — Но, как мне помнится, вы, Василий Александрович, именно этим ножом затачиваете карандаши, являющиеся вашим орудием производства. Не так ли?

— Совершенно верно, Степан Осипович!

— Благодарю вас, Василий Александрович, не столько за нож, сколько за его будущее в качестве экспоната музея Адмиралтейского департамента.

Он повернулся к каменной стене и, найдя на ней свободное место, стал тщательно царапать ножом. Все присутствующие с замиранием сердца наблюдали за тем, как появлялась надпись: «Корвет “Витязь” 1886». Затем повернулся к офицерам и, по-мальчишески подмигнув им, вывел надпись «С. П. Макаров». Сделал шаг назад, прочитал ее и, удовлетворенный текстом, передал нож лейтенанту Браузеру:

— По установившейся традиции каждый офицер должен сделать собственноручную надпись своего имени.

Затем обратился к Андрею с Алексеем:

— Право начертать свои имена принадлежит и вам, господа гардемарины!

Глава II К дальневосточным берегам

13 декабря 1886 года «Витязь» покинул гостеприимный Рио-де-Жанейро и при легком северо-восточном ветре пошел на юго-запад, к берегам Патагонии[25].

После обеда в кают-компанию неожиданно вошел командир. Старший офицер, являвшийся в соответствии с Морским уставом ее хозяином, подал команду:

— Господа офицеры!

Все встали со своих мест и приняли положение «смирно». Капитан 1-го ранга окинул их взглядом и подал ответную команду:

— Господа офицеры!

Офицеры сели на свои места и притихли в ожидании чего-то необычного. Появление командира в кают-компании, который традиционно принимал пищу в своей каюте, — событие далеко не ординарное, которое, как правило, всегда было связано с какими-то важными обстоятельствами.

— Господа! — обратился командир к присутствующим в кают-компании. — Сейчас перед нами стоит задача перехода из Атлантического океана в Тихий. Как вы, конечно, знаете, до сих пор все суда многочисленных русских кругосветных экспедиций выход в Тихий океан осуществляли через пролив Дрейка, то есть огибая мыс Горн на южной оконечности Южной Америки. И хотя при этом они, как правило, сталкивались с ураганными западными ветрами, которые значительно препятствовали их продвижению, тем не менее этот путь был более безопасен, чем через длинный и местами довольно узкий Магелланов пролив с не менее сильными ураганными встречными ветрами в нем, имея свободу маневра.