Последний поход Морица фон Вернера - [23]

Непривычный климат Мориц переносил довольно легко, но сильно обгорел на солнце в первые дни и его лихорадило. Мучившую всех жажду утоляли кислым виноградным вином, которое привезли с собой, так как воды из местного источника не хватало. Не говоря о том, что на вкус она была отвратительно солоновата. Жара стояла неимоверная, и, работая днем, люди часто падали в обморок.

Пока они строили укрепление полк вместе с Герцогом выступил в поход. Чернокожих жителей деревни, около сотни человек обоих полов от мала до велика, превратили в носильщиков. Фон Вернер вспомнил, как вечером с гребня бархана провожал взглядом колонну, растянувшуюся на добрую четверть лиги. Маленькие, казавшиеся не больше муравья людишки ползли в сторону закатного горизонта...

Мориц перевернулся на спину. Расслабившись, он позволил течению нести себя назад. Смотрел, как в прозрачном летнем небе стремительно проносятся ласточки. Неожиданно спикировав, одна из них чиркнула клювом по воде неподалеку от молодого человека и тут же взмыла вверх. Потихоньку вода сносила уставшего пловца к заросшему камышом берегу.

Недели две они жили в форте, изнывая от жары и безделья. Все очень быстро обленились: отсутствие врага, постоянный зной действовали на людей угнетающе, лишали сил. Заниматься чем либо с полной отдачей в этой жаре было совершенно невозможно. Обычно, напившись ночью вином допьяна, стрелки потом спали весь день в казарме и под навесами. Командовавший ими лейтенант даже не выставлял нормального охранения, и если бы неверные попытались напасть, то застали бы гарнизон врасплох. Но противник так и не появился, то ли чернокожие бежали в панике перед наступающим Герцогом, то ли здесь поблизости никто больше не жил.

Экипажи каррак попытались снять "Звезду Уррена" с камней. Проведенная операция увенчалась успехом, и судно посадили на отмель, чтобы заделать пробоину. Неожиданно погода на море резко ухудшилась. Близился сильный шторм и, посовещавшись, опасаясь, что суда может выбросить на берег, шкиперы решили выйти на двух исправных кораблях в открытое море. Не успели паруса каррак превратиться в серые квадратики на горизонте, как начавшаяся гроза обернулась бурей, или, точнее сказать, настоящим ураганом. Ужасный ветер разметал туземные хижины, сорвал навесы, построенные белыми людьми, а огромные волны смыли в море большую часть хранившихся под ними припасов. Хлеставший весь вечер, ночь и утро ливень вместе с морской водой затопили форт, подмыв одну из стен...

Самое страшное выяснилось на следующий день, когда закончилась буря. Оказалось, что ушедшие в море карраки погибли: волны потом долго выносили на берег трупы утонувших моряков и обломки. Никто не спасся живым, а "Звезду Уррена" положило на бок и теперь в ее трюме плавали рыбы. Уцелевших моряков и солдат охватило отчаяние. Несколько дней люди в растерянности бродили по берегу, даже не пытаясь исправить нанесенные форту повреждения. Лейтенант, не сумевший разрешить возникшую проблему, - посылать ли гонца с печальной новостью к Герцогу, ушел в глубокий запой. Его люди не в силах бороться со страхом, что не смогут вернуться на родину, последовали примеру начальства. Какое-то время на берегу царила полная анархия, чудом не закончившаяся кровопролитием.

На третьи, или четвертые сутки, поддавшийся в то время общему унынию фон Вернер, не мог теперь точно вспомнить - в форт вернулись ушедшие с Герцогом люди. Все, кто остался в живых и сумел преодолеть десятки лиг раскаленной пустыни. Таких было немного. От полуторатысячного отряда здоровых и крепких мужчин уцелело не больше сотни. Но тех, кто навсегда остался в песках, убила не жара и не вражеские мечи.

Измученные жаждой, голодом, покрывшиеся от палящего солнца язвами выжившие принесли ужасную новость. На восьмой день тяжелого похода, когда полк, так и не встретив врага, углубился в пустыню на пол сотни лиг, среди воинов началась эпидемия. За трое суток неизвестная болезнь не хуже картечи выкосила добрую треть солдат: кровавый понос и мучительная лихорадка убивали лучше свинца.

Одним из первых заболел, а потом и скончался на руках пораженных рыцарей сам Герцог. Тут в своем мемуаре фон Вернер не слишком погрешил против истины: человек, выживший в самых страшных битвах, умер от какой-то болезни. Правда, почти все вернувшиеся утверждали, что выкосившая полк эпидемия была следствием колдовства. Кто-то из лейтенантов обратил внимание, что в самый разгар мора, одного за другим валившего стрелков, ни один из чернокожих рабов-носильщиков не заболел. Умершие в пути от переутомления были не в счет.

Сообразительный рыцарь поспешил поделиться своей догадкой с товарищами и тем же днем воины, охваченные праведным гневом, перебили всех варваров. Не пощадили никого, даже нескольких младенцев, которых матери тащили всю дорогу с собой. Но возмездие запоздало, заболевших становилось все больше и больше. Сотни умирающих людей лежали в палатках, под навесами, или просто на песке, там, где их оставили силы. Страшное колдовство, наведенное неверными, продолжало свирепствовать.

Те, кто еще не заболел, наконец-то поняли, что остаться в живых удастся, если, как можно быстрее, оказаться подальше от больных. Той же ночью все здоровые наемники покинули лагерь, бросив обреченных товарищей, но уже через несколько дней выяснилось, что мор последовал за ними. Отчаявшимся беглецам стало казаться, что каждый из них тащит болезнь у себя на закорках...