Последний подарок Потемкина - [3]
Вот и сейчас, когда, прервав на мгновенье свой ночной бег, застыл он на небольшом холмике над прудом, вглядываясь в грязно-желтую в ночи громаду, Сенька был готов поклясться, что, как всегда, происходит там какое-то постоянное движение, какая-то вечная возня – ну, что-то вроде театра теней…
Нависая над ноябрьской темной водой, дворец был чем-то сюрреалистическим, совсем не вписывающимся в страшную реальность блокады. Мелко подрагивая от новой, внезапно накатившей волны холода, теперь уже с оттенком сырости и потому особенно непереносимого, как завороженный, смотрел Сенька на лучи прожекторов, которые бесчинствовали, дрожа и пересекаясь в осеннем небе. Иногда, внезапно попадая на многочисленные поверхности оранжерейных стекол, лучи эти отражались самым невероятным образом, как будто были участниками какого-то сложного оптического эксперимента…
«Дифракция и интерференция» – как два тяжелых пузыря, слепленных из сырого серого теста облаков, всплыли из недр его подсознания слова старого учителя физики. Тяжело так всплыли и торжественно лопнули один за другим, с тугим тягучим треском. Сенька понял, что это заговорили зенитки, и поднял голову.
Там, наверху, однако, творилось что-то странное. Прожектора терзали ночное небесное месиво, освещая его изнутри тревожно-желтым светом. В раскатах грома, в отблесках тускло-оранжевого пламени на город многоглавым Горынычем плыла эскадра.
Это было, кстати, ужасно красиво. То есть, и ужасно, и красиво одновременно.
…В кожаной куртке с меховой подкладкой, небрежно поставив аристократически длинные ноги в летных бутсах на педали управления, поздним вечером четвертого числа осеннего месяца ноября командир головного отряда бомбардировочной эскадры «Генерал Вевер», обер-лейтенант Ульрих фон Ротт вел свой «Хейнкель-111» на ночную бомбардировку Ленинграда…
Обтекаемый стеклянный купол бомбардировщика бодро резал сырой балтийский воздух. Кабина пилота, плавно вписанная в обводы фюзеляжа, была для Ульриха персональным рабочим кабинетом последние три года – с того момента, когда барон фон Ротт перешел из авиации истребительной в авиацию бомбардировочную. Приветливое зеленое помаргивание приборов неизменно приводило его в состояние душевного баланса и покоя. А прорывающееся сквозь монотонный шум моторов похрапывание бортстрелка-радиста Ганса Штолце, устроившегося, как в люльке, в подфюзеляжной гондоле с пулеметной установкой, создавало в кабине какую-то атмосферу уюта и комфорта. Ну, прямо как в купе пульмановского вагона поезда дальнего следования.
Четырнадцать тонн металла, стекла, резины и пластмассы вперемешку с двумя тоннами бомбового груза и пятью человеческими телами, затянутыми в кожу и меха комбинезонов, несущиеся на высоте шесть тысяч метров над ночной Балтикой, были победой не только германского инженерного гения, но и тевтонской военной хитрости, ибо одним из условий Версальского подлого договора был полный запрет на военную авиацию в Германии…
Навалившиеся всей своей сопящей европейской тушей победители Первой мировой жестоко и расчетливо отнимали у Германии кусок за куском. Завоеванные в бешеной средневековой грызне земли и воды отошли назад, к вечным соперникам-шакалам: Франции, Бельгии, Польше… Генеральный штаб был распущен, военные академии и училища закрыты. Любое производство и приобретение оружия запрещено. Запрещена была даже посылка военных миссий за рубеж. И тридцать три миллиарда долларов – выплата репараций!
– «Позор!.. Was für eine Schande, meine Herren!» – глаза старого барона Готфрида фон Ротта 11-го, обычно бледно-голубые, как блеклое прусское небо, опасно краснели, наливаясь дурной капиллярной кровью.
В эти драматические минуты двенадцатилетний Ульрих с интересом юного натуралиста наблюдал за внезапными и потому особенно драматичными изменениями в дедовском лице.
– Вудро хренов Вильсон! – багровея, барон становился похожим на некоторые иллюстрации из десятитомного антикварного издания «Жизнь животных» Брема, которым Ульрих фон Ротт зачитывался в отроческом возрасте. Особенно томом третьим, охватывающим орнитологию.
Всё связанное с полетами стало волновать Ульриха с того момента, когда его отец, барон Рихард фон Ротт, «весело перешел в небытие», рухнув в своем горящем «фок-кере» в цветущую лаванду пикардийских холмов. Сбитый английским асом ясным апрельским утром 1918 года отец остался в памяти Ульриха запахом машинного масла, кожи и кельнской воды на белом шелке летного шарфа. Он очень хорошо помнил крепкие холеные руки, бережно держащие трехлетнего его. Выпуклые светлые глаза. Мощные челюсти в оскале улыбки. А вокруг – отцовские друзья – совсем молодые немецкие лица, уже успевшие загореть на раннем весеннем солнце, светлоглазые, улыбающиеся своей молодости, с тростями и шарфами, сами ещё почти дети, но уже «герои и очаровательные франты»…
Первые и последние рыцари тогда совсем ещё юной своей прекрасной дамы – Авиации.
Внезапное изменение обертонов храпа бортстрелка-радиста отвлекли Ульриха от воспоминаний. Славный баварец Ганс, заворочавшись на специальном матрасике, расстеленном на стеклянном дне подфюзеляжной гондолы, как-то особенно лихо всхрапнул и ещё крепче обнял пулемет калибра 7,92 мм – стандартный боекомплект для «Хейнкеля-111».
В процессе подготовки к турниру, а так же во время главного состязания, наш герой узнает много новых тайн относительно устройства мира Атреи, системы богов и быта приключенцев. Преодолевать встающие на его пути проблемы ему помогают верные друзья. И пусть впереди их ждут серьезные противники, сильные психологические барьеры и старые заклятые знакомые. Ничему из этого не сломить несгибаемую волю настоящего попаданца.Автор страдает орфографическим кретинизмом, вместо критики предложи лучше помочь с вычиткой =) Продолжение серии Шахматы богов 4 - Лорд Хаоса только на Лит-Эре.
Всего один раз в жизни, в день, когда совпадут три заветные приметы, любое желание сбывается. Да только не знают об этом люди. Вот и Галина Михайловна, обозлившись на молодежь в маршрутке, понаделала дел. Сама о том не подозревая, отправила студентку театрального училища Полину выполнять заковыристый квест в другой мир. Еще и двое других пассажиров в эту историю угодили. А пострадали ни в чем не повинные принцы. Целых восемь. Или девять? Нет, все-таки восемь.
В вагоне были скамейки и для других пассажиров, но кроме меня, здесь никого никогда не было. Я это знал. Как и знал, что кроме меня, сюда больше никто не попадет.
Я псих. Вытолкнул бывшую девушку шваброй в окно. Мир стал игровым, технологии не работают, по улицам рыскают опасные твари. Перед глазами синие цифры, а под окном хладный труп. Так и живем.
Пришествие "Игры" застало Павла и всех людей планеты без предупреждения. Ответы на вопросы: "Чтo она такое? Откуда взялась? И кто виноват в ее появлении?" - еще предстоит выяснить. Ясным остается одно - мир больше не будет прежним! И если Павел хочет получить ответы на свои вопросы, то ему придется для начала просто выжить. Ему и многим другим! Новые виды живых существ, новые законы физики, новые цели существования.
Взрослый человек попадает в тело мальчика, изучавшего дальние миры в составе космоархеологической экспедиции.