Последний побег - [38]

Как только она потянулась к миске, люди, стоявшие вокруг стола, разом примолкли и расступились, освобождая дорогу Джудит Хеймейкер. Та несла огромное блюдо с початками кукурузы, испускающими густой пар.

— Кукуруза готова! — объявила хозяйка дома. Ее лицо раскраснелось от жары и предвкушения.

Хонор в первый раз видела, чтобы Джудит Хеймейкер улыбалась по-настоящему. Женщины принялись торопливо переставлять тарелки и миски, чтобы Джудит могла поставить блюдо с кукурузой в центр стола.

— Первая кукуруза сезона, — объяснил Джек, когда все устремились к столу, чтобы взять кукурузу. — Початки еще не такие большие, как в августе, но мягче и слаще. Где твоя тарелка? А то сейчас все расхватают. — Он протянул руку и поднял с блюда початок, держа его двумя пальцами. — Быстрее, а то горячо!

Хонор пришлось взять тарелку, и Джек положил на нее сразу два кукурузных початка.

— Ее можно есть с маслом. Видишь тарелку с кусками масла? Это специально для кукурузы. Но мне кажется, что самую первую кукурузу надо есть без всего. Она и так сладкая. Попробуй. — Он подвел ее к скамейке, стоящей вплотную к стене. Подождал, пока Хонор усядется, протянул ей тарелку и сам расположился рядом.

Хонор чувствовала, что на них смотрят — и не только Доркас и Каролина, но и Адам с Абигейл, Джудит Хеймейкер и кузнец Калеб Уилсон. Каролина глядела на них в упор, и ее глаза странно блестели.

Хонор склонила голову и уставилась на початок кукурузы у себя на тарелке. Каждое зернышко походило на полупрозрачный, подсвеченный солнцем зуб. Джек уже ел свой початок, вгрызаясь в него с громким чавканьем — будто конь или олень пробирался сквозь густой подлесок во влажном лесу. Братья Хонор и даже Адам Кокс никогда так не чавкали за едой. Джек Хеймейкер ел радостно, самозабвенно и по-мужски грубо.

Джек положил объеденный стержень початка на их с Хонор общую тарелку и поднялся, чтобы взять еще, но тут заметил нетронутую кукурузу Хонор.

— Ты что, не любишь кукурузу?

Она смутилась:

— Я ее никогда не ела просто вареную.

— Ясно. — Он улыбнулся. — Значит, тебе предстоит настоящее лакомство. Я должен это увидеть.

Хонор смутилась еще больше, сообразив, что Джек никуда не уйдет, а так и будет стоять и глядеть на нее — с этой широкой улыбкой, и растрепанными волосами, и зернышком кукурузы, прилипшим к подбородку. Теперь на Джека и Хонор смотрели все присутствующие. Хонор густо покраснела, готовая провалиться сквозь землю. Но она понимала: выбора у нее нет. Если и дальше сидеть в нерешительности, это лишь привлечет больше внимания. Она взяла кукурузу с тарелки и принялась вертеть в руках, будто пытаясь решить, с какого места начать кусать.

— Давай, Хонор! — подбодрил Джек. — Смелее!

Она закрыла глаза, вонзила зубы в початок… и в изумлении распахнула глаза. Никогда в жизни она не пробовала ничего столь же освежающего и сладкого. Это было совсем не похоже на блюда из кукурузы, какие ей доводилось попробовать. Это была кукуруза в чистейшем виде — вкус самой жизни. Хонор ела, ела и никак не могла остановиться, и съела все до единого зернышка.

Джек рассмеялся:

— Смотрю, тебе пришлось по душе. Добро пожаловать в Огайо, Хонор. Принести еще?

На следующий день после «швейного штурма» Джек Хеймейкер явился в лавку Адама Кокса. Он пришел перед закрытием, когда поток покупателей уже схлынул. Хонор раскладывала ткани по местам, а Адам подсчитывал выручку за день. Хонор разволновалась и даже слегка испугалась, когда в магазин вошел Джек, но постаралась этого не показать. Она поприветствовала его и продолжила скатывать ткань в рулон — ту самую кремовую с рыжими ромбиками ткань, какую миссис Рид купила для своей дочери месяц назад. Хонор потом спросила у Адама, можно ли ей отрезать маленький кусочек ткани. Она хотела использовать этот кусочек для будущего одеяла вместе с лоскутами от коричневого платья Грейс и желтым шелком, который ей подарила Белл.

Адам перестал писать и положил перо поверх раскрытой счетной книги.

— Я отвез партию сыра в колледж, — сказал Джек, — и подумал, может, я подвезу Хонор домой, если она тебе больше не нужна. Она целый день на ногах и, наверное, устала.

Адам перевел взгляд с Джека на Хонор, и облегчение, написанное у него на лице, было красноречивее всяких слов. Хонор все поняла: Джек ухаживает за ней, и Адам дает свое молчаливое благословение. Ее жизнь, такая неопределенная и тревожная в последние несколько месяцев, теперь стала подобна лоскуту ткани, над которым уже занесли иголку, чтобы пришить его на место. Однако Хонор не чувствовала себя в безопасности. Наоборот: у нее возникло ощущение, будто земля раскачивается и дрожит под ногами — как в тот день, когда Хонор спустилась с трапа «Искателя приключений» в нью-йоркской гавани.

— Да, конечно, — ответил Адам. — Я сам управлюсь. — Он вновь взялся за перо.

Хонор потянулась за шалью — явно лишней в такую жару; но женщина никогда не выходит из дома без шали. Шаль висела на колышке над стене прямо над столом Адама, и, потянувшись за нею, Хонор невольно заглянула в счетную книгу. Заточка игл: 11 шт. по 1 центу за штуку — 11 центов. Заточка ножниц: 5 шт. по 5 центов за штуку — 25 центов. 3 ярда бязи, — писал Адам. С того места, где стояла Хонор, ей была хорошо видна плешь у него на макушке.