Последний ответ - [68]

Часть четвертая ОГОНЬ

Огонь — это стихия воли, перемен и страстей.

Это символ желания, творческой энергии и жизненной силы, власти, стремления и силы воли, но также соблазна и чувственности.

Огонь — плод мощной энергии, постоянного желания, поэтому его связывают с инстинктом и интуицией.

Огонь не останавливается перед любыми препятствиями, предрассудками и страхами.

Он действует и распространяется с величайшей скоростью.

Огонь может быть силой разрушительной или же воскрешающей.

Его присутствие — символ гибели ради нового рождения.

Когда возжигаешь пламя, то тем самым даешь силы новой надежде.

Так или иначе, он хранит в себе жизненные силы, и его существование необходимо для жизни, света и тепла.

Огонь согревает или обжигает, придает силы или же разрушает — в зависимости от того, как близко мы к нему подходим и насколько позволяем ему себя выразить.

Огонь придает страсть поцелую, но в то же время — он душа разрушительного оружия.

Мы несем Огонь в своих душах, только поэтому мы и живем.

58 Проект «Манхэттен»

Если я это постигну, то стану часовщиком.

Альберт Эйнштейн

Путешествие к пустыне Хорнада-дель-Муэрто в июньское воскресенье оказалось непростой задачей. Ближайшим населенным пунктом был Каррисосо, поселок на тысячу душ, расположенный посреди ничего. Чтобы добраться досюда, нам пришлось лететь из Нью-Йорка в Миннеаполис, оттуда — в Альбукерке, а затем, на наемной машине, отправляться б куда нам заблагорассудится.

В сумме выходило больше девяти часов пути, но все сложилось удачно, и мы достигли самого печального места на земле.

Убежденность Сары находила свое подтверждение в шоу с бомбой, которое мы просмотрели благодаря анонимному посланию. Между письмом Эйнштейна к Рузвельту и взрывом над Хиросимой находились ядерные испытания в Тринити. Все совпадало. Без сомнения, мы вышли на верный след.

В ожидании вылета на Миннеаполис я решил почитать главу из рукописи Йосимуры, посвященную проекту «Манхэттен». Я распечатал ее, чтобы узнать, что предшествовало первому ядерному испытанию в мировой истории.

В результате знаменитого письма Эйнштейна и нападения японцев на Пирл-Харбор в 1941 году правительству Рузвельта стало понятно, что они должны создать атомную бомбу раньше, чем это удастся сделать странам Оси. После нескольких несмелых попыток в сентябре 1942 года полковник Лесли Грувз принял под свое начало проект вместе со сплоченной группой ученых, инженеров и техников и предоставил им все необходимое для работы.

В день своего назначения Грувз распорядился доставить 1250 тонн урана из бельгийского Конго, каковые затем складировал на Статен-Айленде. Вторым его шагом явилось возведение завода для расщепления атомов. В октябре того же года Юлиус Роберт Оппенгеймер был назначен директором научной группы. Большую ее часть составляли эмигранты из Европы — этим людям предстояло день и ночь трудиться над изготовлением бомбы. Секретные лаборатории размещались в пустыне Лос-Аламос, штат Нью-Мексико.

Через два года проект «Манхэттен» не выдал желаемых результатов. К сентябрю 1944 года ученые не располагали чертежами, по которым можно было бы собрать боеготовую атомную бомбу. Положение улучшилось в конце года, и вот в начале 1945-го две разные бомбы — плутониевая и урановая — уже были разработаны.

Грувза, уже возведенного в генеральский чин, беспокоило лишь то, что Вторая мировая война закончится раньше, чем он успеет сбросить свои бомбы. Зачем нужно ядерное оружие, если нет врага, которого следует уничтожить?

Пусть сопротивление японской армии было уже сломлено, для капитуляции хватило бы обычных бомбардировок, но президент Трумэн принял решение сбросить атомную бомбу в качестве «дипломатической акции».

Чтобы подготовиться к этому событию, 16 июля ученые из проекта «Манхэттен» произвели успешный взрыв плутониевой бомбы в пустыне штата Нью-Мексико.

Мое внимание привлекла подшитая Йосимурой статья об интригах, окружавших место падения «Малыша» — Хиросиму. Я просмотрел ее, а потом опять взялся за рукопись.

Поскольку взрыв урановой бомбы никогда ранее не производился, ученые опасались возникновения цепной реакции во всей атмосфере планеты. Но, даже несмотря на это, экипаж самолета «Энола Гэй» сбросил именно урановую, а не плутониевую бомбу, последствия взрыва которой были уже изучены.

Существовала еще одна опасность, на сей раз стратегического характера. Бомба опускалась на небольшом парашюте, который должен был раскрыться на высоте шестисот метров от земли. Для этого предназначалось особо чуткое устройство, реагировавшее на атмосферное давление.

Скептики принимали во внимание, что в те годы примерно десять процентов бомб не взрывалось, добавляли к этому сложность устройства по раскрытию парашюта и высказывали немало опасений насчет того, что «Малыш» свалится на землю, не разорвавшись. Тогда японцам, обладавшим самыми продвинутыми технологиями, оставалось бы просто подобрать бомбу и сбросить ее на любой американский город по своему усмотрению.

Несмотря на весь риск, бомбы в Хиросиме и Нагасаки взорвались, как положено, вызвав великие потрясения по всему миру. Эйнштейн, ускоривший их создание, узнал о разрушительной мощности взрывов и превратился в энергичного противника ядерного оружия.