Последний остров - [82]
Вот тогда и появляется в конторе, на ферме или на току, смотря где эта баталия происходит, дед Сыромятин. Кашлянет в кулак да как рявкнет своим басищем:
— Молчать, сукины дети!
Бабы сразу притихнут, а дед Яков к председателю:
— Парфен, ты чего опять баб забижаешь?
— Дык они бастуют. А коровы непоены, недоены…
— Ладно. Бери подойники. Сами управимся.
Возьмет ведро и мрачный, неподступный идет к корове. Доярки, понурив головы, плетутся за ним.
— Да будет тебе, Яков Макарович…
— Не позорь нас перед народом…
— Ну пошумели, душу-то надо отвести…
Дед Яков будто не слышит, садится под корову и начинает доить. Тогда какая-нибудь, поотчаяннее, выхватит ведро, взмолится перед стариком:
— Яков Макарович, ну прости ты нас.
— Ладно, — Сыромятин встанет, поглядит сердито на женщин и скажет: — Опосля прощения попросим друг у дружки. Опосля и на себя поработаем. Так-то вот, девоньки. Рано еще фордыбачить, коль руки-ноги есть. Не срамите себя перед обчеством. Поработайте пока на него, а возвернутся мужики с фронтов военных — в ножки вам низко поклонятся.
На неделю-другую притихнут колхозные труженицы, а потом опять где-нибудь вспыхивает стихийный протест. И опять идет дед Сыромятин. Рявкнет для порядку и начинает заделье. А у самого силы-то на один голос и хватает. Ну и закашляется сразу, в лице потемнеет.
Переглянутся бабы, поправят на голове полушалки и молча примутся за работу.
Сам дед Яков, после того, как сгорела мельница, стал на конюшне работать. Один управлялся, без помощников. Но к концу зимы стал сдавать. Пришлось заменить его. Микеньку да Егорку Анисимова к лошадям определили. А дед Яков слег. И слег основательно.
Сыромятиха гостей не особенно привечала, с порога выпроваживала всех, кто приходил справиться о здоровье первого да и последнего уж теперь нечаевского коммунара. В доме-то бабка хозяиновала.
— Нечего избу студить. Ходют тут, что к царю на поклон. Невелик князь, очухается и без свиданьицев.
Соседи уходили. Была бы честь оказана. И своих забот до морковкина заговенья не переделать.
Прошел в непогоде февраль, потянулся март, а бураны не утихали, по-разбойничьи даже как-то вьюжили. Когда выпал небольшой перерыв в буранной кутерьме, Мишка Разгонов решил навестить деда Якова. Управившись по хозяйству, пошел к соседям.
Сыромятин лежал на печи, укрывшись лоскутным одеялом.
— Здорово ночевали, — тихонечко притворил за собой дверь Мишка.
— А, — прокряхтел дед Яков, — чего долго не заходил?
— Так я у тебя хотел об том же спросить.
— Я нонче ходок с печки на полати. Разболокайся да садись вон на лавку, штоб я тя видел.
— Дома насиделся, — Мишка скинул тулупчик, прошелся по избе. — А Юлька-то где?
— Холера ее знает. Шастает где-то.
— А бабка?
— Тоже навострилась куда-то. Говорит, воскресенье — и все тут. Пойду, мол, к Секлетинье аль к Пестимее…
— Так ты один и кукуешь?
— Один как есть.
— А чо у тебя болит-то?
— Да почем я знаю… — старик начал вслух соображать: — Затылок словно чугуном налитой, в груди чегой-то шебуршит…
— Курить надо меньше.
— И так через одну смолю. А еще вот поясницу ломит и зубы, будь они трижды неладны, спасу нет.
— Нашел об чем горевать. Шалфей у вас есть?
— Да есть, кажись. Там, в казенке поищи.
Мишка вышел в сени, заглянул в кладовку. Чего тут только не было: хомуты, ларь для муки, полтушки борова, опорки всяческие, кожи сыромятные. А по стене бабкина аптека: полынь, лебеда, стародубка, коневник, столетник, шиповник, мята, а вот и шалфей.
— Счас мы тебя подлечим, — бодро проговорил Мишка, возвратившись в избу. — Кипяток есть?
— Так проверь сам в печке-то, — Сыромятин подождал, пока Мишка, громыхнув заслонкой, не обозрит содержимое необъятной, как медвежье логово, печи, и полюбопытствовал: — Там чего-нибудь пожрать стоит?
— Ага. Картовница подоспела, аж зарумянилась. И молоко топленое. А тут что? Так, щи с мясом! Ух ты, как вкусно пахнут! Мировые щи!
— Щи, говоришь? — заинтересованно спросил дед Яков.
— Ну. Так ты, поди, исть хочешь?
— За компанию разве…
— Так слезай с печи. Чего зря валяться? К лежачему болезни легче пристают.
Пока Сыромятин, покряхтывая и постанывая, слезал с печи да пимы обувал, Мишка достал с загнетки кипяток, заварил шалфею.
— Во! Первое дело. Полощи свои зубы. Нервы успокоются, и, глядишь, всему организму полегчает.
Старик принялся за лечение. Он наливал в блюдце шалфейную заварку, остужал маленько и полоскал зубы.
— На конюшне-то кто? — строго спросил дед Яков.
— Микентий да Егорка.
— Микентий ничего, расторопный мужик. А Егорка с ленцой, подгонять его надо. Ух, и впрямь, кажись, полегчало. И ведь просил ее, холеру старую, снадобья какого-либо заварить, так она критиковать меня учинилась.
Он сел к столу, нарезал хлеба.
— Ну, так чего, наливай щи, обедать станем.
Мишка налил из чугуна две чашки горячих щей и уселся напротив старика.
Ели сначала молча, споро, как бывало в лесу или в поле. Потом и разговор завязался.
— Вот это я понимаю мужчинская еда, — нахваливал Мишка щи. — Давно не ел мясного.
— Меня старуха тоже не балует. Кабанчика хочет на всю зиму протянуть, по воскресеньям лишь и варит. А в будни-то все больше постничаем.
Пьер Алексис Понсон дю Террайль, виконт (1829–1871) — один из самых знаменитых французских писателей второй половины XIX века; автор сенсационных романов, которые выпускались невиданными для тех лет тиражами и были переведены на многие языки, в том числе и на русский. Наибольшую известность Понсону дю Террайлю принес цикл приключенческих романов о Рокамболе — человеке вне закона, члене преступного тайного общества, возникшего в парижском высшем свете. Оба романа, представленные в данном томе, относятся к другой его серии — «Молодость Генриха IV», на долю которой также выпал немалый успех.
Василий Федорович Потапов (годы жизни не установлены) – русский беллетрист II-й половины XIX века; довольно плодовитый литератор (выпущено не менее ста изданий его книг), работавший во многих жанрах. Известен как драматург (пьесы «Наполеон в окрестностях Смоленска», «Чудеса в решете»), сказочник («Мужичок с ноготок, борода с локоток», «Рассказы Фомы-старичка про Ивана Дурачка», «Алеша Попович», «Волшебная сказка о гуслях-самогудах» и др.), поэт (многие из названных произведений написаны в стихах). Наибольшую популярность принесли Потапову его исторические произведения, такие как «Раскольники», «Еретик», «Черный бор, или таинственная хижина» и другие. В данном томе публикуются повести, рассказывающие о женщинах, сыгравших определенную роль в истории русского государства.
Продолжение знаменитого романа классика отечественной фантастики Александра Беляева «Остров погибших кораблей»! Более десяти лет прошло с тех пор, как легендарный Остров погибших кораблей канул в океанскую пучину. Сыщик Симпкинс стал главой крупного детективного агентства и теперь искал по всему свету следы исчезнувшего «губернатора» Слейтона, более известного как финансовый аферист и мошенник Гортван. И вот однажды агенты донесли Симпкинсу, что в дебрях Центральной Африки появились никому не известные белые люди, тщательно избегающие контактов как с туземцами, так и с колониальной администрацией.
Серия: "Стрела" Во время строительных работ в Керчи в подполе разрушенного дома находят золотую вазу с изображениями из скифского быта и ряд других предметов. Как они туда попали, из какого кургана их добыли, кто были люди, их спрятавшие, - археологи или злоумышленники? Над решением этих и многих других вопросов, связанных с находкой, работает группа археологов. Разгадывая одну загадку за другой, они находят следы тех, кто добрался до сокровищ, а затем находят и самый курган. Находки помогают ученым сделать серьезный вклад в историю скифских племен.
Ее королевское Высочество принцесса Кентская, член Британской королевской семьи – не только высокопоставленная особа, но и талантливый исследователь и рассказчик. Она по крупицам собирает и восстанавливает историю своего рода, уходящего корнями в седое средневековье. «Ртуть» – третий том Анжуйской трилогии, действие которого разворачивается во Франции в XV веке. История жизни знаменитого Буржского купца Жака Кера поистине удивительная. Его смело можно назвать самым успешным предпринимателем в истории средневековой Европы и родоначальником капитализма.
Сибирь издавна манила русских людей не только зверем, рыбой и золотыми россыпями. Тысячи обездоленных людей бежали за Уральский Камень, спасаясь от непосильной боярской кабалы. В 1619 году возник первый русский острог на Енисее, а уже в середине XVII века утлые кочи отважных русских мореходов бороздили просторы Тихого океана. В течение нескольких десятков лет спокойствию русского Приамурья никто не угрожал. Но затем с юга появился опасный враг — маньчжуры. Они завоевали большую часть Китая и Монголию, а затем устремили свой взор на север, туда, где на берегах Амура находились первые русские дальневосточные остроги.
На Собольем озере, расположенном под Оскольчатыми хребтами, живут среди тайги три семьи. Их основное занятие – добыча пушного зверя и рыболовство. Промысел связан с непредсказуемыми опасностями. Доказательством тому служит бесследное исчезновение Ивана Макарова. Дело мужа продолжает его жена Вера по прозванию соболятница. Волею случая на макарьевскую заимку попадает молодая женщина Ирина. Защищая свою честь, она убивает сына «хозяина города», а случайно оказавшийся поблизости охотник Анатолий Давыдов помогает ей скрыться в тайге. Как сложится жизнь Ирины, настигнет ли ее кара «городских братков», ответит ли Анатолий на ее чувства и будет ли раскрыта тайна исчезновения Ивана Макарова? Об этом и о многом другом читатели узнают из книги.
На рубеже XIX и XX веков на краю земель Российской империи, в глухой тайге, притаилась неизвестная служилым чинам, не указанная в казенных бумагах, никому неведомая деревня. Жили здесь люди, сами себе хозяева, без податей, без урядника и без всякой власти. Кто же они: лихие разбойники или беглые каторжники, невольники или искатели свободы? Что заставило их скрываться в глухомани, счастье или горе людское? И захотят ли они променять свою вольницу на опеку губернского чиновника и его помощников?
Отец убивает собственного сына. Так разрешается их многолетняя кровная распря. А вчерашняя барышня-хохотушка становится истовой сектанткой, бестрепетно сжигающей заживо десятки людей. Смертельные враги, затаившись, ждут своего часа… В небольшом сибирском селе Зеленый Дол в тугой неразрывный узел сплелись судьбы разных людей, умеющих безоглядно любить и жестоко ненавидеть.