Последний остров - [74]
Меня так удивило признание Солдаткиной, что о себе я умолчала. Они считают меня святой. Наверное, людям нужны святые, нужны поводыри, как нужны рядом более сильные физически. А еще неизвестно, которые нужнее — сильные телом или сильные духом. Но вот сильные верой нужны во всех случаях. Без них мгновенная или, еще хуже, медленная смерть целого народа».
Как только самые горластые петухи пропели зарю, Яков Макарович Сыромятин выгнал корову и овечек на поскотину, а сам направился к берегу Сон-озера. Утро еще только-только обещалось, над озером плотным серым облаком лежал туман, затеняя глубокую до синевы стоячую воду. Яков Макарович потоптался на суглинистом берегу, не приметив никакой колодины или кочки, устало опустился прямо на землю. Что-то влекло старика в эти дни к Сон-озеру, и он заглядывал сюда то безлюдным еще тихим утром, то на вечернем затишье, чтобы наедине со странным озером в зарождении дня или в его угасании понять причину тревоги собственной души, так как тревога-то уже сморила его за это лето, ведь и сон, каким он поделился с Катериной Разгоновой, и Юлькин рассказ о непутевом поведении луны над озером Полдневым, и приглушенные ночные причитания все той же соседки Катерины, и многое другое просило непременного ответа. В конце почти вековой своей жизни среди лесов и озер Яков Макарович уже редко чему-то удивлялся: то сердце-вещун заранее подсказывало, то лес или озеро, зверь или птица говорили старику многое наперед. Вот и сводились все теперешние раздумья его к тому, что не один он в тревоге, и тревога эта не только в людях. Тут будто сама природа утихла в ожидании беды или радости, и хочешь ты или нет, а придется встречать на миру сразу радость и горе: на одной чаше чье-то горе, на другой, быть может, общая радость, вот только никто и никогда не сможет правильно взвесить на этих весах, и которая чаша перетянет, которая должна перетянуть, ведь даже если среди вселенской радости будет убит горем один человек, то радость или счастье уже никогда не станут полными. Каждый человек — частица всего человечества, как всякая птица или дерево — частица всей животворящей земли.
Не спала сегодня и Катерина Разгонова, до солнца еще поднялась с головной болью и тревогой на сердце. Хоть и наломалась в работе за день, а усталость не свалила, как прежде, и так необходимого, живительного забытья на короткое время не случилось. Она потерянно оглядела тихое жилье. Аленка-то с Мишкой в лесничестве, для себя готовить еду не хотелось, потому раньше обычного подоила Пеструху, процедила молоко, печь топить не стала, а, потомившись еще и не найдя заделья, вышла снова во двор и погнала Пеструху с овечкой на поскотину — здесь пастух соберет стадо, чтобы вести его дальше за озера к лесам. Удивилась Катерина, приметив за деревней соседскую корову и овечек, а на берегу Сон-озера одиноко сидевшего Якова Макаровича. По росной траве направилась к озеру спросить соседа, не поменял ли он работу мельника на пастушью сумку, хотя наперед знала, не затем идет к старику — ей нужно утешение, как малому дитю, ей нужно выговориться или, наоборот, послушать добрые слова, а может, и не добрые, как получится…
Яков Макарович по шагам узнал Катерину и, не оглядываясь, спросил, как бы продолжая с ней прерванный разговор:
— Стало быть, не спится одной-то?
— Не спится, Яков Макарович. С ребятишками хлопотно, а на душе спокойнее. Без них же прямо извелась…
— Так оно… Однако за ребятишек болеть не надо, шибко серьезный стал Михалко. У него в голове больше порядка, чем у нас с тобой… А я вот приметил: уходит Сон-озеро.
— Да вроде не видно.
— Это пока. К осени уйдет в землю.
— С чего ж ты решил так, Яков Макарович?
— Примета есть. Верная. Ни одной новой домовинки ондатра не построила. И те, что зимовали, тоже ушли на другие озера. Ондатра, она хоть и не корабельная крыса, но поди ж ты, тоже в бега пустилась. Чует, значит, недоброе. Вот и думаю, к чему бы это? На земле ведь ничего просто так не происходит. Где-то ответ должен быть.
— Ох, горюшко мне с тобой, Яков Макарович. Нашел об чем горевать. Дурное озеро-то, вечно с ним происшествия: то корова в нем сгинет, то человек утонет, а на вид-то самое неприметное. Уж пусть лучше в землю уходит.
— Катерина, ты пошто это меня в дураки зачисляешь? Я ить ишо из ума не выжил.
— Да Бог с тобой, Яков Макарович! И в мыслях не было…
— Вот то-то и оно, что в голове у тебя непутевые мысли. Черные мысли у тебя в голове, Катерина. Допрежь сроку хоронишь своего Ивана. Ведь нехорошее о нем думаешь. Надежды и радости мало в тебе. А так нельзя жить.
— Яков Макарович…
— Нет, ты уж послушай меня, старого. Все мы нонче бедой повязаны. Все! Вот в чем корень. Там, за Урал-камнем, счас такое творится — уму непостижимо. И, наверное, никому из смертных не будет дано все это постичь одним умом, тут ведь целые народы сошлися… В полземли пожарище хлещет. И как знать, которая беда черней впоследствии окажется для всего народу — вселенская бойня, уход Сон-озера в землю или сломанное деревце в придороге.
— Не о том судачишь, Яков Макарович. Тут сердце кровью обливается в неведении за Ивана, а ты про сломанное деревце…
Творчество писателя и историка Даниила Лукича Мордовцева (1830–1905) обширно и разнообразно. Его многочисленные исторические сочинения, как художественные, так и документальные, всегда с большим интересом воспринимались современным читателем, неоднократно переиздавались и переводились на многие языки.Из богатого наследия писателя в данный сборник включены два романа: «Господин Великий Новгород», в котором описаны трагические события того времени, когда Московская Русь уничтожает экономическое процветание и независимость Новгорода, а также «Державный Плотник», увлекательно рассказывающий о времени Петра Великого.
Пьер Амброзио Курти (годы жизни не установлены) – итальянский писатель, мастер исторического повествования, засвидетельствовавший своими произведениями глубокое знание древней римской жизни.В романе «Под развалинами Помпеи», окончание которого публикуется во втором томе данного издания, живой кистью художника нарисована картина римского общества в самый интересный и поучительный с исторической точки зрения период римской истории – в эпоху «божественного» императора Августа. На страницах романа предстанут перед читателем Цицерон, Гораций, Тибулл, Проперций, Федр, Овидий и другие классики Древнего Рима, а также императоры Август, Тиверий, Калигула, Клавдий и Нерон.
Эдуард Андреевич Гранстрем (1843–1918) — издатель, писатель, переводчик; автор многих книг для юношества. В частности, приключенческая повесть «Елена-Робинзон» была очень любима детьми и выдержала несколько переизданий, как и известная «почемучкина книжка» для девочек «Любочкины отчего и оттого». Широкую известность в России приобрели его книги «Столетие открытий в биографиях замечательных мореплавателей и завоевателей XV–XVI вв.» (1893), «Вдоль полярных окраин России» (1885). Гранстрем был замечательным переводчиком.
Пьер Алексис Понсон дю Террайль, виконт (1829–1871) — один из самых знаменитых французских писателей второй половины XIX века; автор сенсационных романов, которые выпускались невиданными для тех лет тиражами и были переведены на многие языки, в том числе и на русский. Наибольшую известность Понсону дю Террайлю принес цикл приключенческих романов о Рокамболе — человеке вне закона, члене преступного тайного общества, возникшего в парижском высшем свете. Оба романа, представленные в данном томе, относятся к другой его серии — «Молодость Генриха IV», на долю которой также выпал немалый успех.
Василий Федорович Потапов (годы жизни не установлены) – русский беллетрист II-й половины XIX века; довольно плодовитый литератор (выпущено не менее ста изданий его книг), работавший во многих жанрах. Известен как драматург (пьесы «Наполеон в окрестностях Смоленска», «Чудеса в решете»), сказочник («Мужичок с ноготок, борода с локоток», «Рассказы Фомы-старичка про Ивана Дурачка», «Алеша Попович», «Волшебная сказка о гуслях-самогудах» и др.), поэт (многие из названных произведений написаны в стихах). Наибольшую популярность принесли Потапову его исторические произведения, такие как «Раскольники», «Еретик», «Черный бор, или таинственная хижина» и другие. В данном томе публикуются повести, рассказывающие о женщинах, сыгравших определенную роль в истории русского государства.
Серия: "Стрела" Во время строительных работ в Керчи в подполе разрушенного дома находят золотую вазу с изображениями из скифского быта и ряд других предметов. Как они туда попали, из какого кургана их добыли, кто были люди, их спрятавшие, - археологи или злоумышленники? Над решением этих и многих других вопросов, связанных с находкой, работает группа археологов. Разгадывая одну загадку за другой, они находят следы тех, кто добрался до сокровищ, а затем находят и самый курган. Находки помогают ученым сделать серьезный вклад в историю скифских племен.
Сибирь издавна манила русских людей не только зверем, рыбой и золотыми россыпями. Тысячи обездоленных людей бежали за Уральский Камень, спасаясь от непосильной боярской кабалы. В 1619 году возник первый русский острог на Енисее, а уже в середине XVII века утлые кочи отважных русских мореходов бороздили просторы Тихого океана. В течение нескольких десятков лет спокойствию русского Приамурья никто не угрожал. Но затем с юга появился опасный враг — маньчжуры. Они завоевали большую часть Китая и Монголию, а затем устремили свой взор на север, туда, где на берегах Амура находились первые русские дальневосточные остроги.
На Собольем озере, расположенном под Оскольчатыми хребтами, живут среди тайги три семьи. Их основное занятие – добыча пушного зверя и рыболовство. Промысел связан с непредсказуемыми опасностями. Доказательством тому служит бесследное исчезновение Ивана Макарова. Дело мужа продолжает его жена Вера по прозванию соболятница. Волею случая на макарьевскую заимку попадает молодая женщина Ирина. Защищая свою честь, она убивает сына «хозяина города», а случайно оказавшийся поблизости охотник Анатолий Давыдов помогает ей скрыться в тайге. Как сложится жизнь Ирины, настигнет ли ее кара «городских братков», ответит ли Анатолий на ее чувства и будет ли раскрыта тайна исчезновения Ивана Макарова? Об этом и о многом другом читатели узнают из книги.
На рубеже XIX и XX веков на краю земель Российской империи, в глухой тайге, притаилась неизвестная служилым чинам, не указанная в казенных бумагах, никому неведомая деревня. Жили здесь люди, сами себе хозяева, без податей, без урядника и без всякой власти. Кто же они: лихие разбойники или беглые каторжники, невольники или искатели свободы? Что заставило их скрываться в глухомани, счастье или горе людское? И захотят ли они променять свою вольницу на опеку губернского чиновника и его помощников?
Отец убивает собственного сына. Так разрешается их многолетняя кровная распря. А вчерашняя барышня-хохотушка становится истовой сектанткой, бестрепетно сжигающей заживо десятки людей. Смертельные враги, затаившись, ждут своего часа… В небольшом сибирском селе Зеленый Дол в тугой неразрывный узел сплелись судьбы разных людей, умеющих безоглядно любить и жестоко ненавидеть.