Последний остров - [42]
Когда вернулась Катерина, Мишка сладко похрапывал, шевеля во сне губами.
Только теперь, поправив обуглившийся фитиль в лампе и подвинув ее к сыну ближе, Катерина увидела ссадины и кровоподтеки на его руках, на лице, на шее.
— Господи… — она присела на табурет против Мишки, глянула на его босые ноги, изодранные брюки, старенький отцовский пиджак и не смогла справиться с подступившими слезами, всхлипнула. — Сынок… да что же это за работа у тебя такая, непутевая?
Мишка проснулся.
— Ты чего, мам?
— На кого ты похож, разбойник?
— На батю, на кого же еще… — но по глазам и слезам матери понял, о чем она говорит, отодвинул в сторону лампу. — Да ладно, мам, счас умоюсь, — он с трудом поднялся, прошел в угол к рукомойнику и, тихо постанывая от саднящих царапин, осторожно умылся.
— Ну почему ты такой скрытный? Неужели матери-то родной всю правду не можешь сказать?
— Ага, скажи тебе, так ты и на работу не пустишь.
— И не пущу! Говори, как на духу, с кем дрался?
— Не хватало мне еще с бабами драться.
— С какими бабами?
— С обыкновенными. Из совхоза.
— Докатился до ручки. Совесть-то у тебя есть?
— Да я их и пальцем не тронул. А надо бы… Знаешь, мам, они ведь там не первые были, целую опушку березок совхозные выпластали. На жерди. Будто им осинников мало. Бестолочи… Как с ума все посходили. Такую светлую рощицу загубить…
— Сынок, время-то какое — в каждый дом беда стучится. У всех одно-единое лихо — война.
— Нет! — крикнул Мишка и осекся — на кого он кричит-то, на мать — и уже тише, извиняясь, добавил: — Война там, на фронте. Там настоящая война, а здесь только подмога. И лес нам нужен для главного, а не для жердей на пригоны. Дед Яков мне тоже говорил. Ты растишь телят на мясо для фронта. Я охраняю и ращу лес для фронта. Надо же быть всем помощниками, а не транжирами. И не ругайся, мам, все равно я спуску никому не дам.
— Ох, горюшко ты мое… Люди-то ведь, сынок, разные. Не ровен час озлобятся на тебя, попадешь под горячую руку.
— Мам… я спать хочу. Завтра надо в лагерь к Феде Ермакову сбегать. Один остров пленные уже выпластали. Теперь… а, тут уж ничего не поделаешь. Приказ.
Катерина устало опустила руки. Все. Совсем выпрягся Михалко из ее подчинения. Теперь с ним не совладать.
— Картовница остыла… — пожалела она.
— Не хочу я…
Он сразу обмяк, расслабился, увидев, что мать согласилась с ним, что завтра он снова пойдет на обход лесных островов, и послезавтра, и до тех пор, пока это будет нужно и пока не вернутся с войны нечаевские мужики.
Мишка залез на полати и мгновенно уснул.
А Катерине опять припомнился сон Якова Макаровича. Дурной сон. Да в том-то и беда — старикам часто вещее снится.
Она глянула в передний угол, где когда-то висела икона, глянула и горько усмехнулась слабости своей, ведь она и молитвы-то ни одной не знает, а то бы помолилась. Попросила бы у Божьей Матери-заступницы милости — сохранить для жизни мужа Ивана и сына Михаила. Еще бы помолилась она за сына и невестку Якова Макаровича. И чтобы Божья Матерь покарала тех, кто принес горе в их деревню и на всю русскую землю. А за себя ни одного-то словечка не замолвила бы, ни единой просьбишкой не надоела, ведь ей ничегошеньки не надо, лишь бы все живы были да рядом, это ли не счастье, это ли не жизнь…
Глава 12
Не горюй
Из дневника Дины Прокопьевны:
«…Месяца через три после начала войны Миша Разгонов и Юля Сыромятина принесли в школу большую картину “Портрет”. Тимоня сделал раму, и мы повесили картину в самом большом классе. На днях кто-то из учеников или из учителей так подвинули горшок с геранью, что цветок закрыл собою каравай хлеба в руках женщины на картине.
На перемене слышала, как Кузя Бакин назвал налогового агента фашистом и пообещал повесить Антипова на будущий год. За что? И почему на будущий год? Кузя самый маленький росточком из моего пятого класса. В школу бегает в пиджачке. На ногах — старые носки, сшитые из выброшенного кем-то зипуна. В сильные морозы он весь первый урок “оттаивает”, закутавшись в чью-нибудь шубейку.
С появлением в соседстве нашем нового леспромхоза и работающих там пленных мои уроки немецкого языка превратились в какую-то неразбериху. Приходится не столько изучать правила, сколько отвечать на бесконечные вопросы ребятишек. А они на каждый мой ответ хором протестуют и, перебивая друг друга, начинают рассказывать сами: как кормят пленных, что они делают после работы, какие песни поют, даже как ходят и как произносят русские слова. Срывается почти каждый урок, но успеваемость по предмету почему-то стала стопроцентной.
Яков Макарович Сыромятин, наверное, ошибся. До войны он остерегал Мишу Разгонова от бесполезных дел, натаскивал его, как кутенка, в лесу и учил по своей житейской книге, в которой все заранее на долгие годы спланировано. Только ведь так не бывает. Какой бы столб высокий да крепкий ни был, он уже никогда не сможет снова стать деревом. А жизнь и есть дерево. Будь книга хоть самая мудрая, но если в ней нет жизни, она похожа на столб без веток и листьев. Мне жалко Мишу — душа у него к доброму тянется. Он должен расти вольным человеком, а должность его может сейчас ожесточить, укоротить ветви его фантазий. А может быть, и не права я…
Трехтомный роман "Антони Адверс" прослеживает судьбу героя от его нелегитимного рождения до победы в борьбе за обладание причитавшегося ему наследства. Во втором томе Антони отправляется в Новый Свет на борту доброго судна "Вапаноаг" под командованием преследуемого прошлым, пьющего капитана. Прибыв на Кубу с целью заставить вернуть долги своему благодетелю Джону Бонифедеру, он вскоре запутался в сетях политических и коммерческих интриг, которые отправили его в Африку на борту судна для перевозки рабов.
На что готова пойти женщина, ради благополучия собственного сына? Дженна, вдова купца Картхиса, во что бы то ни стало хочет сделать своего сына Рами благородным. Ради достижения этой цели она готова на всё. Лесть, предательство, убийство — в её арсенале нет запретных приёмов. Долгие годы она плетёт вокруг себя паутину коварства и лжи. Но в такой атмосфере, порой очень сложно бывает остаться собой, и не стать жертвой собственной хитрости…
Каждый из вас, кто прочтет эту книгу, перенесется в далекий и прекрасный мир античной древности.В жир сильных, отважных людей, в мир, полный противоречий и жестокой борьбы.Вместе с героями рассказа «Гладиаторы» вы переживете извержение Везувия, радость освобождения, горечь потерь.С отважной героиней рассказа «Гидна» под бушующими волнами вы будете срезать якоря вражеских кораблей, брошенных против Эллады царем Персии — Ксерксом.Вы побываете на площадях Афин и Рима, в сверкающих мраморных храмах и мрачных каменоломнях, где день и ночь свистели бичи надсмотрщиков.Вы узнаете удивительную историю о мальчике, оседлавшем дельфина, и множество других интересных историй, почерпнутых из документов и преображенных фантазией автора.
Давным-давно все люди были счастливы. Источник Счастья на Горе питал ручьи, впадавшие в реки. Но однажды джинны пришли в этот мир и захватили Источник. Самый могущественный джинн Сурт стал его стражем. Тринадцать человек отправляются к Горе, чтобы убить Сурта. Некоторые, но не все участники похода верят, что когда они убьют джинна, по земле снова потекут реки счастья.
Повесть рассказывает о том, как жили в Восточной Европе в бронзовом веке (VI–V вв. до н. э.). Для детей среднего школьного возраста.
Евангелие от Христа. Манускрипт, который сам Учитель передал императору Клавдию, инсценировавшему собственное отравление и добровольно устранившемуся от власти. Текст, кардинальным образом отличающийся от остальных Евангелий… Древняя еретическая легенда? Или подлинный документ, способный в корне изменить представления о возникновении христианства? Археолог Джек Ховард уверен: Евангелие от Христа существует. Более того, он обладает информацией, способной привести его к загадочной рукописи. Однако по пятам за Джеком и его коллегой Костасом следуют люди из таинственной организации, созданной еще святым Павлом для борьбы с ересью.
Сибирь издавна манила русских людей не только зверем, рыбой и золотыми россыпями. Тысячи обездоленных людей бежали за Уральский Камень, спасаясь от непосильной боярской кабалы. В 1619 году возник первый русский острог на Енисее, а уже в середине XVII века утлые кочи отважных русских мореходов бороздили просторы Тихого океана. В течение нескольких десятков лет спокойствию русского Приамурья никто не угрожал. Но затем с юга появился опасный враг — маньчжуры. Они завоевали большую часть Китая и Монголию, а затем устремили свой взор на север, туда, где на берегах Амура находились первые русские дальневосточные остроги.
На Собольем озере, расположенном под Оскольчатыми хребтами, живут среди тайги три семьи. Их основное занятие – добыча пушного зверя и рыболовство. Промысел связан с непредсказуемыми опасностями. Доказательством тому служит бесследное исчезновение Ивана Макарова. Дело мужа продолжает его жена Вера по прозванию соболятница. Волею случая на макарьевскую заимку попадает молодая женщина Ирина. Защищая свою честь, она убивает сына «хозяина города», а случайно оказавшийся поблизости охотник Анатолий Давыдов помогает ей скрыться в тайге. Как сложится жизнь Ирины, настигнет ли ее кара «городских братков», ответит ли Анатолий на ее чувства и будет ли раскрыта тайна исчезновения Ивана Макарова? Об этом и о многом другом читатели узнают из книги.
На рубеже XIX и XX веков на краю земель Российской империи, в глухой тайге, притаилась неизвестная служилым чинам, не указанная в казенных бумагах, никому неведомая деревня. Жили здесь люди, сами себе хозяева, без податей, без урядника и без всякой власти. Кто же они: лихие разбойники или беглые каторжники, невольники или искатели свободы? Что заставило их скрываться в глухомани, счастье или горе людское? И захотят ли они променять свою вольницу на опеку губернского чиновника и его помощников?
Отец убивает собственного сына. Так разрешается их многолетняя кровная распря. А вчерашняя барышня-хохотушка становится истовой сектанткой, бестрепетно сжигающей заживо десятки людей. Смертельные враги, затаившись, ждут своего часа… В небольшом сибирском селе Зеленый Дол в тугой неразрывный узел сплелись судьбы разных людей, умеющих безоглядно любить и жестоко ненавидеть.