Последний обряд - [3]

На какой-то миг Марике захотелось самой занять место Повелительницы. Дела сестричества, деморализованного гибелью Телле-Рея, отнимали у нее столько времени, что на полеты почти не оставалось.

Темный корабль приземлился во дворе крепости, спрятанной так далеко на севере, что непосвященные считали, будто там уже ничего нет, кроме льдов. Старшая жрица Эдзека вышла встретить Марику лично. Но сказать ей было почти нечего. Еще один пример охватившей мир депрессии.

– Чем можем мы служить тебе? – спросила Эдзека.

Марика объяснила, что хочет повидать своего друга, торговца Багнеля. Старшая жрица дала ей провожатого и удалилась.

Согласно указаниям Марики, с Багнелем здесь обращались как с почетным гостем.

– Точнее, как с почетным пленником, – отметил он. – Но мне ли жаловаться? Не был бы я здесь, был бы среди мертвых.

– Тебе рассказывали новости? – спросила Марика.

– Я смотрю, ты все еще таскаешь за собой этих двух арфт. – Багнель кивком указал на Грауэл и Барлог. – Да, мне все сообщают. Как мне кажется, некоторая форма издевательства. Они уверены, что скоро мое положение изменится – и не в лучшую сторону.

Торговец покосился на Марику, и она сразу поняла его опасения. Не за этим ли она сюда прилетела?

– Я здесь для того, чтобы освободить тебя и отправить обратно к братьям. Те, кто уничтожил твой Союз, Макше и Телле-Рей, либо мертвы, либо сбежали. Братьям нужны новые лидеры – мыслящие и благоразумные.

– Я не буду ничьей марионеткой.

– Мы слишком давно с тобой дружим, чтобы я этого не понимала. Если бы ты притворился послушным, я бы стала тебя подозревать куда больше обычного.

– Ты меня подозреваешь?

– А как же иначе? Ты – торговец. Я – силта. Наши интересы никогда не совпадут. Но мы можем поладить. Мы ведь и раньше ладили.

Багнель взглянул на Грауэл и Барлог. Марика отчетливо ощутила, что сейчас он даже сильнее, чем обычно, хотел бы, чтобы ее охотницы провалились сквозь землю.

– Ну что ж, – сказал Багнель. – Расскажи мне о планах Марики. Я слышал, ты теперь Верховная жрица Рейгг.

– Это так, временное неудобство. Как только смогу, сниму с себя мантию. У меня другое предназначение. Вон там! – И Марика указала лапой на небо. – Это моя мечта.

Марика рассказывала о своей мечте только Грауэл, Барлог, Багнелю да еще нескольким метам, от чьей доброй воли зависело ее осуществление. Но только первые трое знали, как много значили для нее звезды.

– Понятно.

– Я тут кое-что устроила. Куда бы ты сейчас ни отправился, ты найдешь там несколько самолетов. Сохранить их было нелегко. Пришлось даже солгать, чтобы убедить некоторых участниц Собрания, но как бы там ни было, а у тебя они есть. Потому что я понимаю, во что превратится моя жизнь, если я не смогу больше летать.

Багнель наклонил голову и некоторое время молчал. Потом он заговорил снова:

– Я уверен, про тебя говорили ужасные вещи. После того, что ты сделала с той базой… Но они тебя не знают. Спасибо, Марика.

– Я не забываю своих друзей. Как и врагов. Сестрам приказано проследить, чтобы ты был готов к путешествию. У меня тут осталось еще несколько дел. Надеюсь, ты не будешь возражать, если тебе завяжут глаза.

– Ничего другого я и не ожидал, – улыбнулся Багнель. – Эта секретная фабрика слишком дорога для тебя. Ты не можешь поступить иначе.

Марика пожала плечами.

– Темные корабли слишком много значат для всех силт, и мы никому не можем позволить контролировать их производство. Если бы не эта фабрика, после битв в Понате и гибели Макше и Телле-Рея у Рейгг остался бы только один темный корабль – мой. Ладно, иди собирайся, а я сейчас вернусь. Мы еще полетаем вместе, как в прежние времена.

Едва они успели отойти так, чтобы Багнель не слышал, как Барлог заметила:

– Ты говорила Грауэл, что больше не интересуешься судьбой Каблина.

– Ничего подобного я не говорила. Помогать Каблину я больше не стану, однако он все еще мой брат, и в детские годы у меня не было друга ближе. Тех дней не вернуть, но их и не выбросить.

Охотницы переглянулись. Марика без труда догадывалась об их мыслях. Они считают, что никогда не поймут ее. Что в ее душе сентиментальность уживается с холодным яростным честолюбием – нелепое сочетание, приводящее к приступам типично мужской слабости.

И им действительно не понять. Да, они носят ливреи вокторов Рейгг, достигли высокого ранга и знакомы с чудесами технологии Юга. Но в душе эти вокторы навсегда останутся первобытными понатскими охотницами с присущим неолиту черно-белым восприятием. По большей части Грауэл и Барлог даже и не пытались привести свои убеждения в соответствие с тем, что им приходилось видеть. Они исполняли приказы – часто с угрюмым недовольством – и старались держаться в стороне от окружавших их изнеженных декадентов.

Недовольство и сейчас было написано на лицах охотниц, но ни одна из них не сказала ни слова, когда Марика быстрым шагом направилась на местную станцию радиоперехвата.

Именно там держали Каблина – пленника, который должен был расшифровывать и переводить перехваченные связистками Рейгг передачи братьев.

– Изолирован он здесь не хуже, чем если бы уже попал к Всесущему, – сказала Марика. – И при этом на моей совести нет его крови. Не говоря уже о том, что он нам даже полезен.