Последний обряд - [79]

— Теперь ты видишь, какой Он на самом деле? — до моего уха доносится шепот Люка.

Голос Люка, полон одновременно и страха, и боли — лишь это выводит меня из транса. Оглянувшись на него через плечо, я застыла — его глаза полны любви. Это и подрывает мою уверенность в происходящем. Позади Люка стоит вся моя семья, они крепко сжимаю друг друга.

Я полностью сбита с толку. Я хочу подойти к Люциферу. В голове мелькает мысль, будто мне это необходимо. Но сердце кричит, остаться здесь с Люком и моей семьей.

— Ты просила меня кое-о-чем и у меня это есть. — Люцифер стоит на краю ущелья, смотрит прямо на меня и движением руки подзывает подойти к Нему.

Я подхожу к краю, крепко ухватившись за руку Люка. Мы неотрывно смотрим друг на друга, а Его кулон обжигает мне кожу.

— Прими мою мирную жертву. Подойди ко мне. — Махнув в сторону рукой, Он склоняет набок голову. Из-за Его спины, в сопровождении черных фигур, выходит избитый и раненый Мэтт. Приблизившись к Люциферу, он падает перед Ним на колени, затем упал на бок, и не шевелился.

При виде Мэтта, что-то внутри меня взрывается, как ручная граната, разрывая мои внутренности в клочья.

— Нет! — Поднимаю голову, чтобы увидеть Люцифера, протягивающего ко мне руки. — Что ты с ним сделал?

Люцифер подходит ближе к краю ущелья, удивленно приподняв брови, что портит Его прекрасное лицо.

— Не я, Моя Королева. Ты же не поверишь в то, что я причинил боль тому, кто тебе дорог.

Я чувствую руку Люка на своем плече, но отталкиваю ее.

— Тогда кто?

— Приведи его, — приказал Люцифер. Темнота за Его спиной рассеивается и появляется какая-то крылатая форма. Адские псы хватают его за ноги, когда Марк наносит удар. Он шатается, но Марк наносит ему последний удар, после чего тело с грохотом падает на землю рядом с Мэттом, образовывая кровавую кучу.

Багровые темно-красные полосы растекаются по белоснежным крыльям, свисающим со спины под странным углом. Первая мысль, которая приходит мне в голову, будто кто-то плеснул на них красной краской, пока он не поднимает голову и не смотрит на меня из-под запекшейся крови на его лице.

— Гейб, — опустившись на колени, шепчу я. Когда меня наполняет понимание происходящего, сердце покрывается ледяной коркой, а кровь рискует взорваться в моей голове. — О, мой Бог.

Внезапно меня ослепляет белая молния и врезается мне прямо в колени. Я оказываюсь, окутанная холодным, белоснежным туманом. Ощущение такое же, как когда-то, в далеком детстве, мы отправились на прогулку на лодке по Ниагаре. Туман настолько густой, что невозможно хоть что-нибудь разглядеть. Я крепче сжимаю руку Люка, но чувствую, как она начинает выскальзывать из моей руки.

Туман начинает подниматься и потрескивать, будто лампы накаливания и тут я очутилась на коленях в гостиной дедушки, Люк рядом со мной.

Чувствую головокружение и дезориентацию, потому что ужас сцены в ущелье сменяется уютным, знакомым для меня домом дедушки. Невероятно утешительный, переливчатый голос заставляет мое сердце биться сильнее, потому что, подняв голову, я вижу свою бабушку. И понимаю, что должно быть умерла. Белые полосы в ее русых волосах кажутся сияющими, покрывая ее красивое лицо туманным блеском, а от теплой улыбки вокруг ее сапфировых глаз собираются морщинки.

— Бабушка! — Я подскакиваю с пола на кушетку, обхватив ее за шею.

Она обнимает меня, и я вспоминаю ее: теплую, мягкую и пахнущую сладкой смесью персиков и легким ароматом дедушкиного табака.

— О, дитя мое, — говорит она, отстраняясь. — Расскажи мне все.

Я сажусь ближе к ней.

— Я умерла? Откуда ты здесь?

— Нет, дитя. Ты не умерла. Я здесь, потому что ты позвала меня.

— Я … — И тут я начинаю вспоминать. Мой крик «О, мой Бог» — это и было зовом. Я поднимаю голову и смотрю на нее. — Мне нужно поговорить … с Господом. — Я чувствую себя немного глупо, говоря это вслух, и щеки горят. Когда я смотрю на Люка в поисках поддержки, то нахожу его все еще стоящим на коленях, склонившим голову, это точно никак не добавляет мне храбрости.

Ее знающая улыбка сияет, словно солнце, согревая меня и мое ноющее сердце.

— Что ж, говори.

— Не могла бы ты сказать ему…

Она поднимает руку, нежно кладет ее на мое лицо, и вдруг я чувствую это, — Гейб делал точно также. Я закрываю глаза и откидываю голову назад, меня наполняет то же самое ощущения покоя, которое я получала от него. Но также чувствую, что это и есть источник покоя. Одновременно удивительно сильное и невероятно нежное.

Рай.

— О, мой … — распахнув глаза, я смотрю на бабушку. — … Бог?

Глава 23 О, мой Бог

Фрэнни

Она подмигивает мне, и Ее глаза блестят, живые с состраданием, любовью, надеждой, когда Она кивает.

— Неужели моя бабушка и есть Бог? — растерянно спрашиваю я.

— Дитя мое, я принимаю форму, которую выбираешь ты сама. Итак, о чем же все-таки ты хотела со мной поговорить?

Какое-то время я просто тупо смотрю на стену, пытаясь осмыслить услышанное.

— Бог — это и есть моя бабушка, — снова повторяю я, пытаясь принять этот факт.

— Бабушка каждого — это тот же Бог, — говорит она.

Я глубоко дышу и пытаюсь вспомнить то, о чем я хотела с ней поговорить.

— Я…не могу думать, — когда я смотрю на Нее, снова начинаю моргать.