Последний обряд - [36]

— Что? Небеса?

— Нет. Какого это пасть?

На мгновение ее глаза встречаются с моими, но потом она снова смотрит в лобовое стекло.

— Это … тяжело.

— Почему ты решила стать Григори?

— Потому что альтернатива — полный отстой.

— Но некоторые ангелы сами выбирают это.

Выражение ее лица становится серьезным.

— Да, выбирают.

— Гейб рассказывал тебе о моем брате? — грудь сдавливает, задавая этот вопрос.

— Мэтт, — произносит она, не глядя на меня.

— Ты знала его?

— Нет. Мы никогда не встречались. Габриэль говорил, он был твоим хранителем. Это действительно необычно.

Кивнув, я снова уставилась в окно, пытаясь вдохнуть воздух через сдавленное горло. Было ошибкой вспоминать об этом. Я разрываюсь между необходимостью все узнать и просто в ужасе от того, что могу выяснить.

Она накрывает мою руку своей.

— Мне очень жаль, Фрэнни.

Я сутулюсь еще некоторое время, пытаясь сделать вдох.

— Всё в порядке, — говорю я, пытаясь принять вертикальное положение. — Просто… я не понимаю, почему он сделал такой выбор.

Она пожимает плечами.

— Трудно сказать наверняка. Во-первых, … это реально больно … потерять свои крылья, — при воспоминании об этом на ее лице появляется гримаса боли. — Ну а во-вторых, тяжело свыкнуться с мыслью, что если мы останемся на Земле, мы потеряем почти все наши силы. Меня спасло то, что я даже подумать не могла о возвращении обратно. — Она косится на меня. — Когда смертные думают о падших ангелах, они уверены, что мы пали с Небес, но на самом деле, мы лишаемся Его милости. Это и есть невыносимая часть — часть, которую я хочу получить обратно.

Я стряхиваю невидимую пылинку на ремне безопасности.

— Есть ли хоть какой-то шанс, что Мэтт мог бы вернуться обратно? Мог ли он передумать? — Даже не смотря на нее, я чувствую ее колебания по поводу ответа … который явно будет отрицательным.

— Мне действительно очень жаль, Фрэнни, — произносит она тихим голосом, который я еле расслышала из-за постукивания дворников и шума проливного дождя.

В груди возникает резкое жжение, и на секунду я задаюсь вопросом, не сердечный ли это приступ. Но медленно боль отступает.

— Я должна вернуть его.

Я ненавижу сочувствие на лице Фэйт, когда смотрю на нее. Она поворачивает голову, смотря на дорогу.

— Я никогда раньше не слышала, чтобы такое случалось. Если однажды ангел выбирает Люцифера, нет ни одной причины, по которой он бы покинул Его.

— То, что ты никогда о таком не слышала, еще не значит, что это невозможно, — говорю я, думая о Люке.

Она делает глубокий вдох.

— Что еще? — спрашивает она после минутной тишины, в ее голосе слышится поддельная радость.

Пожимая плечами, я смотрю в лобовое стекло.

— Тебе нужно спать?

Она смеется.

— Да.

— Но я видела тебя сегодня утром возле окна, ты наблюдала за мной, — как только слова слетели с моих губ, я осознаю, как обвинительно это прозвучало.

Она выезжает на шоссе и поддает газу, в результате чего задние колеса теряют тягу с мокрым асфальтом.

— Это моя работа. Когда ты была дома, твой отец делал то же самое.

— Он никогда не сидел снаружи, наблюдая за моим окном, — я знаю, потому что Люк делал это, а отца там не было.

— Нет, но он бодрствовал.

Я откидываюсь обратно на сиденье.

— Так, если ты бодрствуешь всю ночь, наблюдая за моим окном, когда же ты спишь?

— В основном, на протяжении дня, когда ты с Габриэлем.

Я тереблю край своей трикотажной рубашки.

— Как это работает?

— Что именно?

— Мой отец. И моя мама. Они вместе … женаты, — не уверена, смогу ли подобрать правильные слова, чтобы спросить.

— Ты хочешь узнать — влюбляемся ли мы?

— Да … и, я не знаю … как же вы выглядите … как все, и никто не догадывается, что на самом деле вы ангелы.

Её серьезное и полное грусти лицо поворачивается ко мне.

— Мы не ангелы, Фрэнни. Уже нет, — она вздыхает и на протяжении нескольких минут не произносит ни слова. — Мы влюбляемся, — наконец она снова начинает говорить. — Конечно, не все, но некоторые точно. Это разрешено. — Ее глаза снова возвращаются к дороге. — Что касается старости, свойственной человеку, то да — мы стареем, но гораздо медленнее. И этот срок мы получаем для того, чтобы вернуть обратно наши крылья. Если же мы не заработаем наши крылья на протяжении всей жизни Григори, то после смерти наши души будут судить точно так же, как и души смертных людей. Но даже, если душа будет признана достойной Небес, то сперва нужно будет пройти долгий путь через Чистилище.

Я задумываюсь над только что услышанным.

— Что вы должны сделать, чтобы получить обратно свои крылья?

— Что-то исключительно небесное.

— Например?

Она ухмыляешься мне, лишний раз напомнив мне Тейлор.

— Если бы я знала, уже давно бы сделала это.

— Ох, — я вжимаюсь глубже в сиденье. — Ты когда-нибудь влюблялась? — ляпнула я.

— Тебе не кажется это довольно таки личным вопросом?

— Извини.

Она смотрит через ветровое стекло, ее выражение лица смягчается.

— Да, — тихо произносит она. — Поэтому я и потеряла крылья.

Я ошеломленно смотрю на нее и чувствую, как во мне зарождается гнев.

— Они вышвыривают ангелов с Небес из-за влюбленности? Но это ведь ерунда какая-то.

— Мы должны любить человека превыше всего. Это наша директива.