Последний - на Арлингтонском кладбище - [31]

«…Убил первого и, как ни странно, ничего не ощущаю. Медуик вызывал у меня отвращение.

Карсон — другое дело. Карсона будет жаль. Дело в том, что Карсон мне нравится.

Он есть то, что он есть. Пустозвон».

10

На другой день визит Уильямса в Пентагон оказался напрасным. Он собирался провести там весь день, изучая личное дело Карла Ричардсона. Но полковник Ларма стал извиняться.

— Дела Ричардсона нет, — сказал он. — Я заставил трех человек рыться в подвале весь день. Потом до меня дошло.

— ЦРУ?

— Именно.

— Но все равно у вас должны быть какие-то документы.

Полковник разгладил седые усы.

— Вот записка о переводе, — сказал он.

И Уильямс прочел:

«Переведен в Центральное разведывательное управление 12 сентября 1969 года по распоряжению полковника Уильяма Этуэлла, начальника управления кадров армии США».

Прочтя, он кивнул.

— Собственно, я интересуюсь не столько Ричардсоном, сколько теми, кто воевал вместе с ним.

Полковник недовольно нахмурился.

— Черт возьми, мне даже неловко. Давайте говорить напрямик. Никаким подполковником он не был, не командовал ни батальоном, ни другим подразделением. И не держался на одном месте. Его посылали туда, где он был нужен.

— Откуда вы столько знаете о нем?

— У нас была сотня таких типов, и все они занимались тем же самым. От них осталась только сотня записок о переводе.

Но Уильямс не был обескуражен. Полковник поглядел в устремленные на него суровые глаза. Ему не хотелось бы иметь в суде такого противника.

— Тогда подойдем к этому делу с другой стороны, — спокойно заявил Уильямс.

— Постойте, — сказал полковник. — Вы же знаете директора ФБР. Стоит ему позвонить в ЦРУ, и вам покажут дело Ричардсона.

— После «Уотергейта» — нет.

— Но все-таки…

— Кроме того, вы упускаете из виду одну вещь, — сказал Уильямс. — Ричардсон замешан в массовом убийстве. Если вы позвоните начальнику военно-юридической службы…

Полковник уже тянулся к телефону.

— Молодчина. Материалы предварительного следствия скажут вам обо всем.

Пятнадцать минут спустя Уильямс разговаривал с высоким любезным капитаном по имени Джо Росс.

— Да, да, Ричардсон, — сказал Росс. — Только, знаете, под трибуналом он не был. Его дело прикрыли сверху.

— Но следствие велось?

— Конечно. Мы тогда считали, что он был майором. Я позвоню, узнаю, какие материалы сохранились.

С минуту он говорил по телефону, потом положил трубку.

— Так я и думал. Его дело в Роквилле, штат Мериленд.

— Что там хранится?

— Наши дела и еще восемь миллионов тонн других правительственных бумаг. — Капитан написал Уильямсу адрес. — Большое хранилище без окон. Отдайте эту записку Джиму Калику, он там заведующий.

Уильямс вел машину по зеленой равнине Мериленда с маленькими городками, внезапно разросшимися, когда число государственных служащих увеличилось и белые стали покидать округ Колумбия, не желая жить в столице рядом с неграми. История эта уже давняя, но для Вашингтона, где был подписан манифест об освобождении рабов, какая-то несуразная. Многие из этих белых трудились в федеральных агентствах, чтобы обеспечить неграм всей Америки равные жилищные условия с белыми.

Но сейчас Уильямс не думал о социальных феноменах. В Нью-Йорке жизнь Карсона висела на волоске. А здесь, в Вашингтоне, он шел по давнему следу одного эпизода в жизни Медуика. Почти наверняка это было потерей времени. Но, как он сказал Джарвису, приходилось брать все, что попадается.

Уильямс вошел в двухэтажное кирпичное здание с неброской вывеской у входа: «Архив. Роквиллское отделение». В просторном вестибюле за столом сидел охранник.

Уильямс показал ему записку от полковника Ларма, через несколько минут дверь из хранилища отворилась и невысокий, худощавый человек в белом халате пригласил:

— Прошу вас, мистер Уильямс.

Уильямс сел за большой стол, минут через двадцать подъехала тележка, доверху груженная картонными коробками. Верхнюю коробку сняли и поставили перед ним. Он заглянул внутрь и увидел шесть толстых папок с юридическими документами.

На верхней была надпись: «Предварительный допрос сержанта Гринвуда по делу Ричардсона».

Гринвуд? Уильямс открыл папку и просмотрел первую страницу, письмо из министерства обороны:

«По соображениям национальной безопасности обвинения против сержанта Чарльза Гринвуда сняты. Никаких пометок в документах не делать. Никаких дальнейших мер по делу не принимать».

Подписано было Робертом Макнамарой.

Уильямс пришел в недоумение. Что-то не то. Эти документы должны быть засекречены. Идя в штаб-квартиру военно-юридической службы, он думал, что придется нажать на кое-какие рычаги, прежде чем удастся получить секретный отчет следователя. Но отчет был доступен кому угодно. Перевернув страницу, Уильямс понял, в чем дело. «Слушание сенатской судебной комиссией с 3 по 8 октября 1967 г. при закрытых дверях».

Ну и ну! Армейская система хранения документов где-то дала сбой. Вместо отчета армейского следователя в досье оказались материалы слушания в конгрессе. Или, может, кто-то специально изъял отчет следователя?

Но Уильямс особенно не расстраивался. Он знал по опыту, что слушания в конгрессе при закрытых дверях часто дают больше информации, чем строго ограниченные армейские следствия.