Последний курорт - [186]

Пенни кивнула и, поджав под себя ноги, подумала, что ей все же очень нравится эта процедура.

— Итак, — начала Серина, включая диктофон, — я слышала, что Дэвид некоторое время после рождения Шейн ничего не знал о ней. Это правда?

Пенни кивнула.

— Так что же заставило тебя сообщить ему?

— Ты хочешь сказать, кто заставил? — с улыбкой поправила Серину Пенни. — Сильвия, разумеется. Ко всеобщему удивлению, она нанесла нам визит, когда Шейн было месяцев десять. О существовании Шейн ей проболталась Рут Эллиот. Только взглянув на Шейн, Сильвия тут же сказала: «Пенни, если Дэвид еще не знает об этом ангелочке, ты просто обязана сообщить ему. А не сделаешь ты, так сделаю я».

Серину позабавило, как Пенни точно сымитировала швейцарско-французский акцент Сильвии.

— Как же ты поступила? — спросила она.

Пенни запрокинула голову, возвращаясь в мыслях к тем долгим, тревожным дням ее ранней беременности, которые были уже так далеки, что, казалось, все это происходило в другой жизни. На третьем месяце ее самочувствие улучшилось, и все же Пенни было очень нелегко, потому что в письме, полученном от Дэвида, говорилось, что он и Габриелла разрешили массу противоречий, дело у них идет к примирению, и поэтому Дэвид не может дать Пенни никаких обещаний относительно будущего. Слова Дэвида показались Пенни словами далекого и чужого человека. В письме было также сказано, что он благодарен ей за поддержку и сочувствие и надеется, что в дальнейшем они останутся друзьями. В заключение Дэвид рассказывал о своих сыновьях: Габриелла регулярно приводила их с собой на свидания, благодаря чему он все же виделся с ними, хотя, конечно, не в лучшей обстановке.

Пенни понимала, что это письмо читали посторонние люди, возможно, оно даже специально было написано для них, но это служило для нее лишь слабым утешением, поскольку не было возможности выяснить правду. Тот факт, что она носила под сердцем его ребенка, делал прохладный тон письма еще более невыносимым. Пенни написала ответ, но к тому времени, когда письмо пришло в тюрьму, Дэвида там уже не было. Его выпустили под залог, и он жил дома с Габриеллой и детьми вплоть до вынесения приговора.

В конце концов Габриелла предала Дэвида, и об этом Пенни сообщил Стерлинг. Габриелла дала ложные показания, обвинив Дэвида в организации поставок героина.

Стерлинг позвонил спустя буквально несколько дней после возвращения Пенни домой из больницы с Шейн, и хотя Пенни обуяло желание сразу полететь в Штаты и повидать Дэвида, который к тому времени находился в федеральной тюрьме штата Флорида, в первую очередь надо было думать о ребенке.

Пенни стала регулярно писать Дэвиду. Письма носили дружеский характер: в них Пенни сообщала последние новости, но никогда не упоминала ни о Шейн, ни о том, что по-прежнему безумно любит его. Ни на одно из этих писем Дэвид не ответил, и однажды…

Пенни с улыбкой посмотрела на Серину.

— А что мне оставалось делать? Если бы я не сообщила Дэвиду о дочери, то это сделала бы Сильвия. Она догадывалась, что я не решаюсь, и поэтому по-дружески подтолкнула меня. В конце концов я отправила Дэвиду письмо, написанное гораздо раньше, в тот день, когда едва не сделала аборт. В этом письме я объясняла, почему решила оставить ребенка и почему не собираюсь говорить ему об этом. Но вместе с этим письмом я отправила и другое, где рассказала Дэвиду все о его дочери, а в письмо вложила фотографию Шейн. На самом деле это было маленькой уловкой с моей стороны: я понимала, что, как только Дэвид увидит ее фотографию, он не сможет остаться равнодушным. А потом я со страхом ждала ответ — ведь Дэвид мог разозлиться на меня за то, что я так долго скрывала существование Шейн; хуже того, он мог вообще не ответить на мое письмо. — Лицо Пенни расплылось в улыбке. — К счастью, Дэвид не сделал ни того, ни другого.

— И как же он поступил?

Пенни рассмеялась:

— Да он прямо-таки с ума сошел, насколько я помню.

Прежде всего хорошенько отругал меня по телефону, а потом сказал, что любит… Нет, об этом не надо писать, звучит несколько напыщенно и самодовольно. Еще он сказал, что сгорает от нетерпения увидеть меня и Шейн. — Пенни пожала плечами. — Тогда мы с дочерью поехали в Штаты.

Она вспомнила, что только во время этого первого свидания узнала всю правду о двойной игре, которую вела Габриелла, в том числе и о ее обещании помочь Дэвиду, если он порвет всякие связи с ней. Разумеется, Дэвид так и поступил в надежде на мягкий приговор, после отбытия которого намеревался вернуться к Пенни. Но месть, или, скорее, предательство Габриеллы — как бы она сама это ни называла, — не имела границ, и хотя Дэвид согласился на ее условия, Габриелла все это время продолжала давать ложные показания против него. А после объявления приговора Габриелла начала процедуру развода, считая, что это еще более осложнит положение Дэвида и уменьшит его шансы на досрочное освобождение. Единственное, чего не предусмотрела Габриелла, так это влияния на судьбу Дэвида переполненности тюрем, в которых не хватало места и для более опасных преступников, а также снисходительности судей апелляционного суда.