Последний козырь - [82]

— А может быть, выжидают развития событий? — не очень уверенно сказал Шелкович.

— Возможно, но тем временем со стороны Таганрога подошел отряд моряков и курсантский батальон. С фронта против нас бросили кавалерийский полк и пулеметную команду. Корабли Азовского флота красных уже дважды обстреливали наши боевые порядки. Пленные показывают, что эти передовые части имеют задачу занять оборону и не допустить наш прорыв на Дон до подхода кавалерийской бригады и стрелковой дивизии красных…

— Все это странно выглядит, — растерянно произнес Наумов. — Разрабатываем талантливые оперативные планы, а в соответствии с ними терпим одно поражение за другим. Будто планируются поражения, а не победы.

— Я не разрабатывал этого плана, — жестко сказал Назаров.

— Знаю, — ответил в тон ему Наумов. — Важно другое: развитие операции на Дону ставилось в зависимость от захвата Таганрога. Этот боевой успех должен был явиться сигналом для восстания в Ростове, а от него распространиться по всему Дону.

— Вот именно, в зависимости от захвата Таганрога. Значит, овладение городом — это ближайшая задача. Поэтому и надо было создавать группировку войск, способную успешно выполнить эту задачу, а что мне дали?.. Отряд особого назначения. Особого!.. Если бы это слово усиливало боеспособность отряда!

— Я думаю, что наличие сил и средств отряда вполне достаточно для захвата неподготовленного к обороне города, — неуверенно сказал Наумов. — Все-таки вам были выделены…

Павел Алексеевич с поразившей Назарова осведомленностью перечислил то; что им было выделено, для какой цели, и обеспокоенно закончил:

— Но это обеспечит лишь начальный период операции. Вот почему нужно как можно скорее взять Таганрог.

По реакции Назарова Павел понял, что атаман не терпит, когда вмешиваются в его дела, контролируют действия.

— Я считаю, — резко сказал Назаров, — что в связи с изменившейся обстановкой вам все таки следует вернуться в Севастополь.

Наумов понимающе улыбнулся.

— Мне, Семен Кириллович, понятно, что вам, волевому, многоопытному командиру, не очень приятно иметь под боком представителя ставки. Но вас должно утешить то, что я представитель не оперативного, а интендантского управления… — И уже серьезно добавил — Я получил задачу командования и должен ее выполнять. Мое возвращение может быть расценено как трусость, дезертирство.

Однако Назарова эти доводы не убедили.

— Вы сказали, что прибыли освоить порт Таганрога как базу снабжения, а я поведу свое войско на город Александровск-Грушевский.[32] Как видите, нам не по пути.

— И все-таки, вопреки вашему и собственному желанию, я вынужден остаться в отряде. — И, повернувшись, он сделал несколько шагов к самолету. — Мистер Ардэн, вы можете возвращаться! — крикнул он по-английски. — Благодарю вас!

— Одну минуту, мистер Ардэн, — крикнул Шелкович, направляясь к нему.

«Опасения товарища Артамонова сбываются», — мелькнула у Наумова беспокойная мысль.

— Вы обойдетесь без переводчика? — спросил он у Шелковича.

— Ах да, — спохватился осваговец. — Если вас не затруднит…

Они подошли к летчику.

— Я, знаете ли, тоже служил в авиации, — сказал Шелкович, пристально глядя на Ардэна, — и мне известно, что сорок седьмой убыл из Крыма в Великобританию в мае сего года… Спросите у него: как могло случиться, что он остался в Крыму.

— Совершенно верно, мистер Шелкович, — без тени смущения ответил Ардэн. — Отряд убыл, а я был переведен в нашу миссию. Мне было приказано изучить причины массовых аварий самолетов шестого истребительного авиаотряда.

Лицо Шелковича перекосилось как от зубной боли. Из-за этих аварий и перестал существовать истребительный отряд, так и не сделав ни одного вылета. Шелкович сумел избежать суда, но из авиации его отчислили.

— Ну, и к какому выводу вы пришли?

— На вооружение отряда поступила партия совершенно новых «спадов». Скорее всего причиной являются заводские дефекты… — Ардэн обеспокоенно посмотрел на небо и заторопился — Простите, мне надо спешить.

— Еще один вопрос. Почему именно вы прилетели с полковником Наумовым?

Ардэн вскочил на крыло аэроплана и, перед тем как сесть в кабину, повернулся к Шелковичу:

— Английская миссия заинтересована из достоверного источника знать, действительно ли войска генерала Врангеля начали наступательные действия на Дону, каковы их масштабы и перспективы. До свидания, господа.

Фрэмтон Ардэн весело помахал рукой.

Молча они смотрели, как казаки отбуксировали аэроплан на край поляны, как он разбежался и взмыл в воздух.

— Ну, теперь можно и на Александровск-Грушевский… — нарочито бодро сказал Наумов и тут же словно спохватился — Хотя, откровенно говоря, мне непонятно: почему именно — на Александровск-Грушевский?

— Видите ли, — Шелкович тронул пальцем пенсне у переносицы, — политическая ситуация на Дону слишком сложна, как верно сказал Семен Кириллович, — на казачество рассчитывать нельзя.

— Я сказал, казаки нас предали, — уточнил Назаров. — А на Александровск-Грушевский иду, чтобы освободить десять тысяч военнопленных и поставить их в свои боевые порядки.

— Да это же наполеоновское решение! — воскликнул Наумов. — Вот если бы одновременно можно было поднять восстание в Ростове! Оно, это восстание, явится тем магнитом, который притянет к себе все свободные силы красных на Дону и обеспечит отряду беспрепятственное движение на Александровск-Грушевский.