Последний козырь - [18]
Врангель наблюдал из окна штабного вагона за полетом и броском орлана на жертву. «Вот тактика, которая обеспечит нам успех, — думал главком. — Ошеломляющая воображение противника внезапность, предельная стремительность и широкий маневр в интересах мощного удара по самому уязвимому месту боевого порядка».
Орлан взмыл в воздух, но, обремененный добычей, потерял скорость и высоту. Это стоило ему жизни: глухой выстрел оборвал его полет.
«Главное — ставить перед войсками посильные задачи, — продолжал размышлять Врангель. — С такими ограниченными силами рваться на Донбасс — значит, уподобиться этому орлану. Захватить можно, но удержать — нет». Главком поймал себя на том, что все чаще думает, как бы не зарваться и все-таки достичь имеющимися силами возможно большего эффекта.
— Запросите о ходе высадки Терско-Астраханской бригады генерала Шифнер-Маркевича в районе Кирилловки, — приказал он порученцу.
Генерал Анин — тонкий, высокий шатен в идеально отутюженном мундире — тихим, вкрадчивым голосом доложил:
— С канонерской лодки «Страж» передали, что в соответствии с вашим приказом бригада уже начала продвижение на Мелитополь. Продолжается высадка пехотных дивизий.
— Передайте генералу Слащову: бригаде Шифнер-Маркевича к середине дня захватить станцию Акимовка, перерезать железную дорогу Мелитополь — Джанкой и закрепиться до подхода главных сил.
Генерал Анин мягко, но четко повторил приказ и вышел в аппаратную.
Казалось, все шло хорошо, а на душе главкома было тяжело. Он понимал, что война — сама по себе и военные действия — это производное от политики. А вот политика стран Согласия слишком противоречива. Каждый тянет в свою сторону. Конечно, господин Мильеран торжествует: события развертываются по французскому компасу — на Донбасс. А премьер-министру Англии Ллойд Джорджу этот ход событий явно не по душе. Только что секретарь морского ведомства Лонг заявил в нижней палате, что, поскольку советская Каспийская флотилия под командованием Раскольникова заняла Энзели, британские военные суда будут находиться в Черном море. Он с сожалением констатировал, что тридцать шестая пехотная индусская дивизия, командовал которой английский генерал Шампейн, сдалась красным в плен. Это означает, что бакинская нефть потеряна. А в связи с наступлением Врангеля на север надежда на захват кубанской нефти тоже становится призрачной.
«Мильеран полагает, что я устремился через Донбасс на Москву, — размышлял Врангель, прохаживаясь по вагону. — Я бы и пошел, но казаки не пойдут. К своим куреням — только сигнал дай, а в Московию — нет. Разбегутся».
Командующий не мог забыть случайного разговора, свидетелем которого он оказался.
Во время объезда Донского корпуса ему пришлось задержаться в 3-й Донской дивизии генерала Гусельщикова. Андриан Константинович оказался гостеприимным хозяином, но много пил, мало закусывал. И не дотянул до «стремянной». Закруглив пиршество, Врангель вышел подышать свежим воздухом. Стояла тихая звездная ночь. Невдалеке, около стога сена, светился маленький костер. Сам не зная почему, Врангель пошел в его сторону. Увлеченные разговором, казаки не заметили остановившегося в темноте генерала.
— Эхма-а, — протянул хриплый от махры и самогона голос, — теперича прилечь бы на густую траву займища да потянуться…
— Теперича, — передразнил его другой. — Не жди ентого. Вон слухи — на Москву опять идем.
— Нам там делать неча. Да и войск на енту операцию — кот наплакал. Выйдем на российские просторы и потеряемся. Генгус [11] будет аукать Туркула,[12] а тот станет опять насильничать, ну и как енто: «Самогон, вино и спирт — все глушил он будто воду, в счет казенного доходу». Нет, нельзя нам на Московию иттить. На Дон, Кубань надобно подаваться. Там свои куреня. Глотку перегрызем, а землю донскую не отдадим…
Беспокойные мысли взвинчивали настроение Врангеля. «Нет, ни Вильсон, ни Мильеран, ни Ллойд Джордж определили мой курс борьбы, — думал он. — Его определил тот самый казак у костра: „Нельзя нам на Московию иттить. На Дон, Кубань надобно подаваться…“ Мудро рассудил казак… Да-да, я поведу свои войска на исконно казачьи земли и подниму над ними трехцветное знамя любезного моего Отечества».
Остановившись у карты, Врангель громко произнес:
— Северо-Кавказская республика! — и вслушался в свои слова, которые гулким эхом прокатились в его душе: «Президент Северо-Кавказской республики».
Вошел генерал Анин и замер у двери:
— Слушаю вас, господин главнокомандующий.
— Я вас не вызывал. Впрочем… скажите, Геннадий Акимович, вы верите в то, что я веду свои войска на соединение с армией Пилсудского? — спросил Врангель и, не ожидая ответа, продолжал: — Представьте себе общую картину событий. Советы прорвали Польский фронт и бешено рвутся вперед. Там их лучшие ударные группировки и Конная армия Буденного. Что против них ясновельможный полководец Пилсудский? Нас разделяет более трехсот километров, войска его, охваченные паническим ужасом, бегут. А я должен создавать видимость, будто иду на соединение с ним, чтобы со своими четырьмя корпусами развивать наступление на Донбасс, а затем дальше, на Москву… Кто в это может поверить? — Врангель нервно тряхнул головой, словно хотел отбросить сомнения. — Нет, только Дон и Кубань, только казачье государственное образование под протекторатом хоть самого дьявола, — твердил он, возбуждая себя. — Вперед и только вперед!.. Мощный, внезапный удар, стремительность маневра и неистовый натиск!..
В начале Северной войны русские войска захватили во время кампании 1703 года шведскую крепость Ниеншанц, стоявшую на Неве. А уже 16(27) мая 1703 года Пётр I в устье Невы основал Санкт-Петербургскую крепость. И это на шведских-то землях, вошедших в состав России лишь в 1721 году! Немудрено, что шведы не оставили попыток вернуть отбитые русскими территории и уничтожить их новую крепость. Одной из таких попыток – 8 июля 1703 года – и суждено было открыть новую страницу в истории государства российского.Этим событиям, навсегда вернувшим России её древние северо-западные земли, и посвящена повесть.
С младых ногтей Витасик был призван судьбою оберегать родную хрущёвку от невзгод и прочих бед. Он самый что ни на есть хранитель домашнего очага и в его прямые обязанности входит помощь хозяевам квартир, которые к слову вечно не пойми куда спешат и подчас забывают о самом важном… Времени. И будь то личные трагедии, или же неудачи на личном фронте, не велика разница. Ибо Витасик утешит, кого угодно и разделит с ним громогласную победу, или же хлебнёт чашу горя. И вокруг пальца Витасик не обвести, он держит уши востро, да чтоб глаз не дремал!
В начале девятнадцатого столетия Британская империя простиралась от пролива Ла-Манш до просторов Индийского океана. Одним из строителей этой империи, участником всех войн, которые вела в ту пору Англия, был стрелок Шарп. В романе «Тигр стрелка Шарпа» герой участвует в осаде Серингапатама, цитадели, в которой обосновался султан Типу по прозвищу Тигр Майсура. В романе «Триумф стрелка Шарпа» герой столкнется с чудовищным предательством в рядах английских войск и примет участие в битве при Ассайе против неприятеля, имеющего огромный численный перевес. В романе «Крепость стрелка Шарпа» героя заманят в ловушку и продадут индийцам, которые уготовят ему страшную смерть. Много испытаний выпадет на долю бывшего лондонского беспризорника, вступившего в армию, чтобы спастись от петли палача.
События Великой французской революции ошеломили весь мир. Завоевания Наполеона Бонапарта перекроили политическую карту Европы. Потрясения эпохи породили новых героев, наделили их невиданной властью и необыкновенной судьбой. Но сильные мира сего не утратили влечения к прекрасной половине рода человеческого, и имена этих слабых женщин вошли в историю вместе с описаниями побед и поражений их возлюбленных. Почему испанку Терезу Кабаррюс французы называли «наша богоматерь-спасительница»? Каким образом виконтесса Роза де Богарне стала гражданкой Жозефиной Бонапарт? Кем вошла в историю Великобритании прекрасная леди Гамильтон: возлюбленной непобедимого адмирала Нельсона или мощным агентом влияния английского правительства на внешнюю политику королевства обеих Сицилий? Кто стал последней фавориткой французского короля из династии Бурбонов Людовика ХVIII?
Новый приключенческий роман известного московского писателя Александра Андреева «Призрак Збаражского замка, или Тайна Богдана Хмельницкого» рассказывает о необычайных поисках сокровищ великого гетмана, закончившихся невероятными событиями на Украине. Московский историк Максим, приехавший в Киев в поисках оригиналов документов Переяславской Рады, состоявшейся 8 января 1654 года, находит в наполненном призраками и нечистой силой Збаражском замке архив и золото Богдана Хмельницкого. В Самой Верхней Раде в Киеве он предлагает передать найденные документы в совместное владение российского, украинского и белорусского народов, после чего его начинают преследовать люди работающего на Польшу председателя Комитета СВР по национальному наследию, чтобы вырвать из него сведения о сокровищах, а потом убрать как ненужного свидетеля их преступлений. Потрясающая погоня начинается от киевского Крещатика, Андреевского спуска, Лысой Горы и Межигорья.
Мы едим по нескольку раз в день, мы изобретаем новые блюда и совершенствуем способы приготовления старых, мы изучаем кулинарное искусство и пробуем кухню других стран и континентов, но при этом даже не обращаем внимания на то, как тесно история еды связана с историей цивилизации. Кажется, что и нет никакой связи и у еды нет никакой истории. На самом деле история есть – и еще какая! Наша еда эволюционировала, то есть развивалась вместе с нами. Между куском мяса, случайно упавшим в костер в незапамятные времена и современным стриплойном существует огромная разница, и в то же время между ними сквозь века и тысячелетия прослеживается родственная связь.