Последний козырь - [17]
— Знаю, батенька мой. Однако я ведь не впервой подключаю к работе офицеров до получения ими допуска. И ничего. Все до сих пор работают честно, добросовестно. У меня на этот счет чутье — сразу вижу, кому можно доверять, а кому нет. Может быть, сегодня и допуск поступит. А вот мы сейчас уточним.
Генерал заказал телефонистке разговор с полковником Богнаром.
Ответ Богнара, видимо, не удовлетворил генерала, и он сказал:
— Дорогой Ференц, ты же знаешь мое положение с кадрами. Нужно выполнить срочную, но, ей-богу, совершенно никчемную, с точки зрения секретности, работу… — Генерал слушает, потом поднимает вверх указательный палец и говорит в трубку: — Но, голубчик мой, будет больше вреда, если мы не успеем перенацелить грузы, чем если красные узнают, что наша авиация появилась в районе Перекопа. Уверяю тебя, дорогой Ференц, они и без того предполагают, что мы сосредоточиваем ее не под Москвой, а под Перекопом. Где же ей быть?..
Слушая Богнара, генерал хмурился, недовольно покачивал головой, порывался что-то сказать, но никак не мог уловить паузу в потоке слов собеседника. Наконец не выдержал и, придав голосу твердость, сказал:
— По-зволь-те, батенька мой, вы забываете, что весь командный состав крымской армии укомплектован офицерами, прибывшими невесть откуда… Да-да, и мне на старости лет не пристало изменять своему принципу: «С кем работаешь, тому доверяй. Не доверяешь — увольняй…» Что? Какой ты, право, ненасытный…
Павел подивился неожиданному повороту в их разговоре, но понял, что завершился он благополучно для него.
— Конечно, помогу. Ну, так как?.. Ну, вот и благодарствую. Что?.. А это уж, батенька мой, ты с ним можешь все и решить. Человек он понимающий.
Генерал положил трубку и обрадованно протянул Павлу бумагу:
— Возьмите, Павел Алексеевич, план поставок по авиации и вот эту заявку, разберитесь и приступайте. Что будет непонятно — заходите. Да, откупитесь вы от этого Богнара… бог знает чем.
Полковник подумал и неуверенно сказал:
— Без причины как-то неудобно.
— Удобно, очень даже удобно. С ним все удобно. Он все равно так не выпустит из когтей, хотя ему и не до вас. И чтобы вы, батенька мой, не заблуждались относительно Богнара и его своры, скажу мнение самого главнокомандующего: «Я не отрицаю, — сказал он господину Кривошеину, — что наша контрразведка на три четверти состоит из преступного элемента…» Ну, об этом довольно. Расскажите-ка лучше, как идет работа на Графской пристани?
Наумов представил генералу схему постов и организации погрузочно-разгрузочных работ. Генерал внимательно ознакомился с документами, подчеркнул пункт об укомплектовании караульной роты за счет команд слабосильных и выздоравливающих, а в углу листа написал: «В приказ».
— Спасибо, голубчик Павел Алексеевич. Ну, теперь и мне легче работать будет. Я уж, пожалуй, сделаю вас своим помощником. Мы ведь устанавливаем любые штатные единицы, для пользы дела, разумеется.
— Благодарю за доверие, господин генерал…
— Весьма похвально, что вы навели порядок на Графской пристани. Все это хорошо, но мне хотелось, чтобы вы поняли: органы тыла хронически больны. — Домосоенов показал рукой от головы до пят. — Да-да, тут отдельными флакончиками микстуры не вылечишь.
Он не спеша поднялся с кресла, потер пухлым пальцем переносицу и подошел к Наумову. Тот встал.
— Разрешите еще доложить о воинских поставках в дивизии действующих корпусов?
Домосоенов вернулся в свое кресло и, откинувшись на спинку, безразлично сказал:
— Только самую суть, Павел Алексеевич.
…Не успел Наумов ознакомиться с планом поставок по авиации, переданными ему генералом Домосоеновым, как в кабинет ворвался офицер в форме Терско-Астраханской казачьей бригады, ворвался, словно горный ветер, — внезапно, порывисто.
— Па-ачему не даешь овес и жмыха, а? — гремел его гортанный голос. — Нэ знаешь, куда идем? Нэ знаешь, зачем идем?
«О, тут и выспрашивать не надо, сами все выложат», — подумал Павел.
— Знаю, дорогой, наступаем на север, но… — Павел многозначительно поднял палец и, подмигнув, ткнул его в план. — Прежде всего надо обеспечить всем необходимым авиацию.
— К черту авиацию! — взорвался кавказец. — Ты знаешь, кто я? Не знаешь? Так я тебе скажу: интендант Терско-Астраханской бригады есаул Дариев. — И снова устремился в атаку: — Слушай, па-ачему не даешь овес? На Мелитополь кто идет? Ты или я?
Наумов осуждающе покачал головой.
— Не беснуйся, мюрид,[6] сейчас прикажу выдать.
Кавказец мгновенно просиял. Лицо — как Кура в солнечный день, а глаза — как блики на ее воде.
— Бузныг,[7] полковник, хцауштен,[8] на этот раз большевикам будет сделан, запомни мое слово, настоящий газават.[9]
Кивок в знак согласия и дружеское приглашение:
— Будешь еще в Севастополе, заходи, буйный мюрид.
Дариев одернул черкеску, взялся за рукоятку кинжала и, крикнув: «Ражьма!»,[10] исчез за дверью.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
Высоко в небе парил орлан-белохвост. Он описал широкий круг над ковыльной степью и вдруг камнем ринулся вниз. Казалось, еще мгновение — и он разобьется о землю. Но орлан распластал свои могучие крылья и, погасив падение, стремительно пронесся над самой землей, выбросил вперед когтистые лапы и широко открыл клюв. Еще один взмах крыльев — и когти вонзились в спину лисы.
В начале Северной войны русские войска захватили во время кампании 1703 года шведскую крепость Ниеншанц, стоявшую на Неве. А уже 16(27) мая 1703 года Пётр I в устье Невы основал Санкт-Петербургскую крепость. И это на шведских-то землях, вошедших в состав России лишь в 1721 году! Немудрено, что шведы не оставили попыток вернуть отбитые русскими территории и уничтожить их новую крепость. Одной из таких попыток – 8 июля 1703 года – и суждено было открыть новую страницу в истории государства российского.Этим событиям, навсегда вернувшим России её древние северо-западные земли, и посвящена повесть.
С младых ногтей Витасик был призван судьбою оберегать родную хрущёвку от невзгод и прочих бед. Он самый что ни на есть хранитель домашнего очага и в его прямые обязанности входит помощь хозяевам квартир, которые к слову вечно не пойми куда спешат и подчас забывают о самом важном… Времени. И будь то личные трагедии, или же неудачи на личном фронте, не велика разница. Ибо Витасик утешит, кого угодно и разделит с ним громогласную победу, или же хлебнёт чашу горя. И вокруг пальца Витасик не обвести, он держит уши востро, да чтоб глаз не дремал!
В начале девятнадцатого столетия Британская империя простиралась от пролива Ла-Манш до просторов Индийского океана. Одним из строителей этой империи, участником всех войн, которые вела в ту пору Англия, был стрелок Шарп. В романе «Тигр стрелка Шарпа» герой участвует в осаде Серингапатама, цитадели, в которой обосновался султан Типу по прозвищу Тигр Майсура. В романе «Триумф стрелка Шарпа» герой столкнется с чудовищным предательством в рядах английских войск и примет участие в битве при Ассайе против неприятеля, имеющего огромный численный перевес. В романе «Крепость стрелка Шарпа» героя заманят в ловушку и продадут индийцам, которые уготовят ему страшную смерть. Много испытаний выпадет на долю бывшего лондонского беспризорника, вступившего в армию, чтобы спастись от петли палача.
События Великой французской революции ошеломили весь мир. Завоевания Наполеона Бонапарта перекроили политическую карту Европы. Потрясения эпохи породили новых героев, наделили их невиданной властью и необыкновенной судьбой. Но сильные мира сего не утратили влечения к прекрасной половине рода человеческого, и имена этих слабых женщин вошли в историю вместе с описаниями побед и поражений их возлюбленных. Почему испанку Терезу Кабаррюс французы называли «наша богоматерь-спасительница»? Каким образом виконтесса Роза де Богарне стала гражданкой Жозефиной Бонапарт? Кем вошла в историю Великобритании прекрасная леди Гамильтон: возлюбленной непобедимого адмирала Нельсона или мощным агентом влияния английского правительства на внешнюю политику королевства обеих Сицилий? Кто стал последней фавориткой французского короля из династии Бурбонов Людовика ХVIII?
Новый приключенческий роман известного московского писателя Александра Андреева «Призрак Збаражского замка, или Тайна Богдана Хмельницкого» рассказывает о необычайных поисках сокровищ великого гетмана, закончившихся невероятными событиями на Украине. Московский историк Максим, приехавший в Киев в поисках оригиналов документов Переяславской Рады, состоявшейся 8 января 1654 года, находит в наполненном призраками и нечистой силой Збаражском замке архив и золото Богдана Хмельницкого. В Самой Верхней Раде в Киеве он предлагает передать найденные документы в совместное владение российского, украинского и белорусского народов, после чего его начинают преследовать люди работающего на Польшу председателя Комитета СВР по национальному наследию, чтобы вырвать из него сведения о сокровищах, а потом убрать как ненужного свидетеля их преступлений. Потрясающая погоня начинается от киевского Крещатика, Андреевского спуска, Лысой Горы и Межигорья.
Мы едим по нескольку раз в день, мы изобретаем новые блюда и совершенствуем способы приготовления старых, мы изучаем кулинарное искусство и пробуем кухню других стран и континентов, но при этом даже не обращаем внимания на то, как тесно история еды связана с историей цивилизации. Кажется, что и нет никакой связи и у еды нет никакой истории. На самом деле история есть – и еще какая! Наша еда эволюционировала, то есть развивалась вместе с нами. Между куском мяса, случайно упавшим в костер в незапамятные времена и современным стриплойном существует огромная разница, и в то же время между ними сквозь века и тысячелетия прослеживается родственная связь.