Последний койот - [6]

Со своего высокого насеста на горе он видел почти все дороги, уходящие от шоссе в северном направлении через Кауэнга-Пас к Сан-Фернандо-вэлли. Прокручивая в мозгу разговор с психологом, он пытался понять, осталась ли довольна проведенным сеансом Кармен Хинойос, но сконцентрироваться на этих мыслях так и не смог. Он рассеянно следил за двумя автомобилями, мчавшимися по дороге с примерно равной скоростью, прикидывая, который из них быстрее преодолеет прямой как стрела участок трассы длиной около мили. Когда одна из машин пересекла финишную линию, которую он мысленно начертил у поворота на Ланкершимский бульвар, Босх подивился, какой чепухой занята его голова.

— О Господи! — только и сказал он, отвернувшись от открывавшегося с веранды вида на шоссе.

Его отстранили от работы, и благоустройство дома вряд ли спасет его от грозящей душевной пустоты. Босх вернулся на кухню, открыл холодильник и достал бутылочку пива «Генри». Как только он ее откупорил, затренькал телефон. Звонил его напарник Джерри Эдгар, и этот звонок на время вырвал его из гнетущей тишины.

— Ну, Гарри, как дела в Чайнатауне?

Поскольку каждый коп втайне опасался, что в один прекрасный день сломается на работе и будет вынужден посещать терапевтические сеансы в поведенческой научной секции полицейского управления Лос-Анджелеса, официальное название этого подразделения в полиции почти никогда не упоминалось. По этой причине пройти курс в ПНС на сленге полицейских означало «съездить в Чайнатаун». А поскольку офис ПНС находился на Хилл-стрит, обычно говорили, что у полицейского, ездившего туда на сеансы, «Хилл-стрит-синдром». Шестиэтажное здание банка, на верхнем этаже которого размещался офис, называли «пятьдесят-один-пятьдесят». И это был не адрес и не номер дома, а кодированное полицейское обозначение психически больного человека. Нейтральные цифровые обозначения, подобные этому, копы использовали, чтобы понизить уровень бытовых фобий в обществе, да и в своей собственной среде тоже.

— В Чайнатауне все прошло просто великолепно, — с сарказмом произнес Босх. — Тебе тоже надо как-нибудь попробовать. Я, к примеру, после сеанса неожиданно для себя стал пересчитывать машины на шоссе.

— Хорошо, что ты оттуда не сбежал.

— Это точно. Ну а у тебя что новенького?

— Паундс наконец сделал это.

— Что именно?

— Свел меня со своим парнем.

Босх помолчал, переваривая сказанное. Новость здорово его расстроила. Все его прежние страхи навсегда потерять работу в убойном отделе снова к нему вернулись.

— Неужели?

— Говорю тебе — сделал. Утром мне дали новое убийство. И Паундс прикрепил ко мне одного из своих сосунков. Бернса.

— Бернса? Который занимается автоугонами? Да ведь он никогда не работал в убойном отделе. Он вообще расследовал хоть одно ППЛ?

Детективы в полицейском управлении Лос-Анджелеса делились на две большие группы. Одна занималась раскрытием преступлений против собственности, а другая — против личности. Группа ППЛ специализировалась на убийствах, изнасилованиях, вооруженных грабежах и тяжких телесных повреждениях. Детективы из ППЛ считались специалистами более высокого класса, а потому посматривали на парней из ППС свысока и называли их «бумагомарателями» и «бумажными душонками». И в этом имелся известный резон, поскольку преступлений против собственности было такое множество, что детективы из ППС едва успевали составлять рапорты. Преступников они арестовывали редко, а серьезных расследований почти не проводили. У них просто-напросто не было для этого времени.

— Этот парень всегда был бумагомаракой, — сказал Эдгар. — Но Паундсу на это наплевать. Ему нужен в убойном отделе тихоня, который воды не замутит, и Бернс как раз такой парень. Думаю, с благословения Паундса он закинул удочку насчет перехода в убойный, как только распространился слух о твоем временном отстранении.

— Ну и черт с ним. Рано или поздно я вернусь в отдел, а Бернс — к своим угонщикам.

Прежде чем заговорить снова, Эдгар выдержал паузу, словно Босх сморозил явную глупость.

— Ты и вправду веришь в это, Гарри? Паундс ради тебя и пальцем не шевельнет. А уж после того, что случилось, тем более. Когда он приставил ко мне Бернса, я ему сказал: «Может, не надо так спешить? Может, я все-таки дождусь возвращения Босха?» А он мне в ответ: «Боюсь, что ждать тебе придется долго. Пока не состаришься».

— Так и сказал? Пусть тогда тоже проваливает ко всем чертям. Слава Создателю, у меня есть еще в управлении двое-трое друзей.

— Ирвинг до сих пор перед тобой в долгу, не так ли?

— Возможно, не он один.

Босх не стал развивать эту мысль, решив сменить тему. Конечно, Эдгар был его партнером и все такое, но близким другом, которому доверяешь абсолютно и при всех обстоятельствах, так и не стал. Босх играл в этом боевом содружестве роль наставника и как бы снисходил до Эдгара, позволяя ему прикрывать себя со спины. Но на улице без взаимного доверия нельзя, не то быстро отправишься к праотцам. Другое дело — управление. В его стенах Босх не доверял ни единой живой душе. И было бы странным довериться кому бы то ни было сейчас.

— И какое же дело тебе досталось? — спросил Босх, переключаясь на другой предмет.