Последний конфликт в независимой Греции: Союзническая война 220–217 гг. до н. э. - [94]

Следующий пункт договора касался запрещения военных действий между участниками союза и помощь членов лиги пострадавшему от нападения. Вероятно, именно это условие подразумевается у Полибия (IV, 16, 5). Он сообщает, что лакедемоняне обязались воздерживаться от всяких неприязненных действий против македонян и Филиппа. В случае нападения на одного из союзников потерпевший мог обратиться за помощью κατά τάς δμολογίας (Polyb., IV, 15, 2). В другом пассаже, в речи Филиппа (IV, 24, 5), проводится положение, что наказание от имени симмахии должно следовать лишь за обиды, которые касаются всего союза. Но и в данном случае македонского царя нельзя обвинить в нарушении условий Общего Мира. Напротив, он как гегемон лиги вынужден был вмешаться в чуждый ему конфликт между ахейцами и этолийцами и начать Союзническую войну[547].

Филипп и до объявления войны старался сохранить мир в Греции (Polyb., IV, 16, 2–3), и в ходе военных действий стремился принудить Этолийский союз к соблюдению Общего Мира. Это желание объясняет и тот факт, что в состав делегации, заключавшей мир с этолийцами, вошел Таврион (Polyb., V, 103) — македонский представитель в Пелопоннесе, наблюдавший за сохранением Общего Мира в данном регионе[548].

В 218 г. Филипп пытался заключить союз с элейцами, пообещав защитить их от внешних врагов. Они должны были стать свободными (έλευθέρους), избавленными от гарнизонов (άφορολογήτους) и жить по своим государственным установлениям (τοΐς Ιδιοις πολιτεύμασι — Polyb., IV, 84, 5). По мнению Ф. Уолбэнка[549], македонский царь таким путем добивался присоединения Элиды к Эллинской лиге, но его попытка не удалась (Polyb., IV, 84, 6–9). Если оставить в стороне политические планы царя, то его предложение свидетельствует как о существовании условий Общего Мира в договоре лиги, так и о стремлении Филиппа к их соблюдению.

Итоги Союзнической войны были успешны, так как Этолия была нейтрализована, ее пиратские набеги на греческие территории прекратились. Таким образом, можно утверждать, что Филипп V на начальном этапе своего правления по мере возможности старался соблюдать условия Общего Мира. Он видел неоспоримое преимущество в сохранении спокойствия в Греции, пока Македония наращивала силы для реализации новых замыслов молодого царя.

В связи с вышесказанным речь Агелая и его идея о необходимости Общего Мира показывает, что этолийцы готовы были не только считаться с этим условием, косвенно послужившим одной из причин к началу Союзнической войны, но и соблюдать его. Фактически они таким образом признавали себя побежденной стороной. Недаром после заключения мира[550] в Навпакте они стали проявлять недовольство, как указывает Полибий, тем обстоятельством, что договор «отрезал им все пути добычи на стороне и отнял у них всякую надежду на будущее» (V, 107, 6). Поэтому, с нашей точки зрения, основным пунктом договора было не столько условие status quo, о котором пишет Полибий (V, 103, 7–8)[551], тем более что территориальные изменения все таки имели место, а именно новая попытка установления Общего Мира в Греции, гарантом которого по-прежнему выступал македонский царь и его армия.

Что касается изменения границ, то Этолийский союз понес некоторые потери, но мощь их федерации не была уничтожена; этолийцы сохранили влияние в Дельфах. Амрак отошел к Эпиру (Polyb., IV, 63, 3), Эниады — к Акарнании, к ней же — Фтии и, видимо, остатки Метрополя (Polyb., IV, 63, 8; 64, 3), Фтиотидские Фивы — к Македонии. Ахейский союз приобрел Псофиду (Polyb., IV, 72, 9), Ласий (Polyb., IV, 73, 2) и небольшие крепости, такие как Страт (Polyb., IV, 73, 2) и Тейхос (Polyb., IV, 83,5). Фигалея, вероятно, теперь также контролировалась ахейцами (Polyb., IV, 79, 5)[552]. В их сферу влияния вошла и Мессения, хотя и ненадолго[553]. Трифилия, Алифера и Герея остались за Македонией[554].

Наибольшую выгоду по итогам войны получили Македония и Ахейский союз. Ахейцы в боевых операциях проявили себя только в последний год войны, однако, благодаря Филиппу, получили контроль над значительными территориями. Поэтому не вполне правы те исследователи, которые считают, что единственным победителем в войне была Македония[555]. Действительно, с одной стороны, можно говорить о столь серьезном проникновении Македонии в Грецию, что это означало фактически восстановление их прежнего влияния, утраченного ранее в ходе Деметриевой войны. Но с другой стороны, перечисленные стратегически важные пункты — это ключевые крепости на границах лиги. И находились они под контролем не одной Македонии, но и ее союзников. Гавани на западном побережье Греции и попытка Филиппа создать там базы для македонского флота не следует рассматривать как свидетельства подготовки царя к вторжению в Италию. Филипп заботился прежде всего о соблюдении Общего Мира, морские базы были необходимы для борьбы с пиратством, процветавшим именно в западных водах. Союзники, таким образом, не были отстранены от общегреческих проблем, поэтому нельзя согласиться с мнением Ф. Уолбэнка[556], что симмахия фактически стала отождествляться с македонским царем. Вероятно, таким было желание Филиппа, но ему, как показали последующие события, не удалось его реализовать.