Последний конфликт в независимой Греции: Союзническая война 220–217 гг. до н. э. - [12]

. Однако следующий конфликт в Пелопоннесе, известный как Клеоменова война[92] 229–222 гг. между Спартой и Ахейским союзом, навсегда погубил этот хрупкий шанс на развитие федерализма[93] и независимости в Греции. Этолия, провозгласив нейтралитет в этом столкновении, преследовала собственные экспансионистские цели, рассчитывая на ослабление бывшего союзника и утрату нм ведущих позиций на международной арене. Действительно, обстоятельства сложились таким образом, что Ахейская федерация оказалась на грани катастрофы. Возрожденное Клеоменом милитаристское государство едва не стерло Ахейский союз с политической карты Греции. В столь безвыходной ситуации стратег федерации Арат Старший решился на шаг, перечеркнувший всю его прежнюю политику. Он обратился за помощью к той державе, в борьбе с которой все прошлые годы видел свою основную задачу, — к Македонии, к царю Антигону Досону[94]. Неудивительно, что победителем в войне между Ахейским союзом и Спартой стала Македония[95]. Ее царь увидел возможность одним дипломатическим ударом восстановить то свое положение в Греции, за которое его предшественники вынуждены были долго бороться. Результатом соглашения между Аратом и Досоном стал договор об образовании лиги, заключенный в 224 г.[96] С ахейской точки зрения, этот союз спасал то, что еще могло быть спасенным, т. е. само существование федерации[97].

Включая в себя ряд новшеств, в целом условия договора были сходны с принципами, на которых основывались прежние союзы под эгидой Македонии — Коринфская лига, созданная Филиппом II в 338 г. и альянс Антигона Одноглазого и его сына Деметрия с греками в 302 г. Прежде всего, вероятно, гарантировалась неизменность государственных устройств, которые существовали у участников лиги на момент заключения договора, и их автономия; запрещалось введение гарнизонов и выплата дани (Polyb., IV, 25, 7). По мнению Ф. Уолбэнка[98], гарантия πατριος πολιτεια была закреплена в официальном документе, именно поэтому у Полибия и использовано такое стандартное выражение. Вероятность существования данного пункта в договоре велика, учитывая, что в аналогичных союзах (в 338 г. и 302 г.) такое условие существовало. Нельзя не отметить, что сохранение существующих конституций стало практически традиционным положением в договорах греков с Македонией[99]. Между участниками союза, а также против македонского царя запрещались военные действия; вероятно, именно это подразумевается у Полибия (IV, 16, 5), который сообщает, что лакедемоняне обязались воздерживаться от всяких неприязненных действий против македонцев и Филиппа. В речи Филиппа (IV, 24,3) содержится фраза, что наказание от имени симмахии должно следовать за обиды, которые касаются целого союза, но не за действия внутри государства. Такое постановление было обязательным в союзах 338 и 302 гг.[100] В случае нападения на одного из союзников потерпевший мог обратиться к членам лиги за помощью (Polyb., IV, 15, 2).

Важнейшим условием явилось запрещение союзникам вести самостоятельную внешнюю политику (Polyb., IV, 16, 5; Plut. Arat., 45). Возможно, однако, что союзникам позволялись отдельные внешнеполитические акции до тех пор, пока они не мешали интересам лиги в целом (Polyb., IV, 9, 5). Подобное ограничение, но не упразднение права сношений с иностранными государствами, кажется, существовало и в Ахейском союзе, хотя этот союз был не симмахией, а федерацией, что является существенным отличием[101]. Конечно, Ахейский союз нельзя считать «Эллинской лигой в миниатюре», но, вполне возможно, поведение ахейцев в 220 г.[102], объяснялось тем, что они видели в лиге некое подобие своего союза. Скорее всего, среди запретов в договоре лиги не было полного запрещения ведения самостоятельной внешней политики. Вероятно, отдельные внешнеполитические контакты государств-участников Эллинского союза допускались, если они не наносили ущерб другим союзникам. По мнению Дж. Ларсена[103], члены лиги имели право даже вести самостоятельную войну против государства, не участвующего в союзе. Но в таком случае из этого условия вытекает возможность начать войну без разрешения совета союзников — синедриона. Следовательно, агрессор, как член лиги, мог надеяться на помощь союзников, если возникнет необходимость просить о помощи, хотя война была начата им не в интересах лиги, а только в своих собственных. Вряд ли подобная перспектива устроила бы других членов, поэтому правильнее, на наш взгляд, предположить, что объявление войны относилось все же к компетенции синедриона (Polyb., IV, 25, 1–26, 1; 13, 1–7).

В новую организацию в 224 г. вошли Македония и Ахейская лига, а также их союзники[104]. С этого момента военное счастье отвернулось от спартанского царя Клеомена III. Он был разбит в битве при Селассии в 222 г.[105] и бежал в Египет. Антигон занял Спарту, вернул ей прежние законы и государственное устройство, затем увел свои войска в Македонию, так сообщает Плутарх (Cleom., 30). Победители установили контроль над Спартой[106].

Естественно, пока шла Клеоменова война антиспартанский характер лиги был очевиден. Однако после разгрома Спарты союз не прекратил своего существования. С инициативой его расторжения не выступили ни Македония, ни Ахейский союз. В связи с этим закономерен вопрос: против кого же теперь была направлена эта симмахия? По мнению одних исследователей