Последний Катон - [41]

— Где же этот Рай Земной? — спросила я, снимая очки и потирая усталые глаза.

— Может быть, об этом написано в последнем дипломе, — предположил Фараг, беря со стола текст, подготовленный моими помощниками. — Ну, дело подходит к концу! Эй, капитан!

Но капитан Глаузер-Рёйст не шелохнулся. Он потерянно смотрел в одну точку.

— Капитан?.. — окликнула я его и весело взглянула на Фарага: — Кажется, он заснул.

— Нет, нет… — ошарашенно пробормотал Кремень. — Я не сплю.

— Тогда что с вами?

Мы с Фарагом смотрели на него в полнейшем изумлении. Лицо у капитана осунулось, взгляд блуждал. Он вдруг поднялся и посмотрел на нас с высоты своего огромного роста невидящими глазами.

— Продолжайте с работой. Мне нужно проверить одну вещь.

— Вам нужно что?.. — начала было я, но Глаузер-Рёйст уже вышел за дверь. Я обернулась к Фарагу, который, судя по выражению лица, тоже не мог поверить в происходящее. — Что с ним стряслось?

— Хотел бы я это знать.

В принципе поведение капитана было объяснимо: много часов в день мы работали под постоянным давлением, почти не спали, и наша жизнь проходила в искусственной атмосфере Гипогея, где мы не видели солнца и были лишены свежего воздуха. Полная противоположность полезной для здоровья прогулке на природе или деньку на пляже. Но мы очень торопились, и наши старания превышали пределы благоразумия, так как мы опасались, что в любую минуту нам могут сообщить дурные вести о какой-нибудь новой краже Честного Древа. И мы были абсолютно вымотаны.

— Давай продолжать, Оттавия.

Последний Катон — интересно, что по списку он был семьдесят седьмым, — начал свою хронику прекрасной благодарственной молитвой: в 1219 году братству удалось спасти Истинный Крест.

— Они вернули его! — взволнованно воскликнула я.

Я совсем забыла, что ставрофилахи были отрицательными персонажами.

— Это же очевидно, разве не ясно?

— Что же тут очевидного… — обиженно откликнулась я.

— Ну что ты, ведь Истинный Крест исчез! Или ты уже забыла об истории? Никто никогда не узнал, что с ним случилось.

Фараг, конечно, был прав. Я и вправду так устала, что мой мозг был больше похож на суп из нейронов.

Честное Древо таинственным образом исчезло во время пятого, последнего, крестового похода, в начале XIII века. Катон LXXVII, само собой, рассказывал об этом с другой, гораздо более пристрастной точки зрения. По его словам, в то время, как армия императора Священной Римско-Германской империи Фридриха II осаждала порт Дамиетту в дельте Нила, султан Аль-Камиль предложил вернуть Честное Древо, если латиняне покинут Египет. Незадолго до этого, преодолев многочисленные опасности и затруднения, ставрофилах Дионисий из Дары, один из пятерых братьев, которые тридцать два года назад проникли в войско Саладина, был назначен казначеем султана. Он так вошел в роль важного мамлюка-царедворца, что, когда однажды ночью он появился в скромной хибаре Никифора Пантевгена с большим свертком в руках, тот его не узнал. Оба они пали ниц перед реликвией Креста и долго плакали от счастья, а затем отправились на поиски трех остальных братьев. С первыми лучами зари пятеро переодетых ставрофилахов пустились в путь в сторону монастыря Святой Екатерины на Синае, где скрывались до тех пор, пока в сопровождении многочисленной группы братьев туда не прибыл Катон LXXVII. Именно в это время Катон LXXVII пишет свою радостную повесть, в конце которой сообщает, что братство ставрофилахов навсегда укроется в Раю Земном, который наконец отыскали другие братья.

— Но он не пишет, где это! — воскликнула я, крутя в руках листок.

— Думаю, надо дочитать до конца.

— Он не скажет, вот увидишь!

И, конечно, Катон LXXVII не писал, где находится Рай Земной. Он только упоминал, что дорога до него очень дальняя, и стало быть, поскольку подготовка к долгому путешествию уже закончена, он должен поставить точку в своем повествовании, потому что они отправляются в путь немедленно. Кодекс они поручали заботам монахов монастыря Святой Екатерины, в библиотеке которого он и пробыл уже девять веков, и он не без сожаления сообщал, что больше в нем не будут записывать историю братства. «Мои наследники, — в заключение писал он, — продолжат летопись в нашем новом убежище. Там мы сможем защитить то немногое, что из-за низости человеческой осталось от Святого Древа. Наша судьба предначертана. Да хранит нас Господь».

— Вот и все, — закончила я чтение, в отчаянии выронив лист из рук.

Мы с Фарагом надолго безмолвно застыли, как две соляные статуи, не в силах поверить, что все кончено, а знаем мы не намного больше, чем в начале. Где бы ни находился Рай Земной ставрофилахов, похищенные в наши дни в христианских церквях реликвии Честного Древа находились там, но, кроме удовлетворения от знания, кто именно является вором, нам не было дано никакой другой радости.

Долгие месяцы исследований, все силы тайного архива и ватиканской библиотеки, брошенные на выполнение этого папского поручения, бесконечные часы затворничества в Гипогее, в течение которых весь персонал работал не покладая рук… И все эти усилия почти ни к чему не привели.

Я глубоко вздохнула, резко опустив голову так, что мой подбородок коснулся груди. Усталые шейные позвонки захрустели, как раздавленное стекло.