Последний камикадзе - [60]

Мужчины, усевшись за низенький лакированный столик, наблюдали, как Тиэко готовит любимый напиток: насыпав в стеклянный сосуд измельченный в порошок чай, она залила его водой из бамбукового ковша, затем взбила щеточкой и наполнила фарфоровую чашку. Держа ее двумя руками, с поклоном поставила перед почетным гостем — своим отцом.

Морисава, сделав глоток, поклонился и передал чашку хозяину. Акахито, как предписывали правила тя-но-ю, протер пальцем то место, которого касались губы Морисавы, вытер палец о белоснежную льняную салфетку и, отхлебнув глоток, передал чашку Отодзиро. Когда чашка дошла до младшего сына, Ясудзиро, цикл повторился в прежнем порядке. В паузах, пока Тиэко готовила новую чашку чая, мужчины вели неторопливую беседу. Сравнивались достоинства и способы заварки зеленого и черного чая.

Когда церемония чаепития была закончена, Морисава пожелал присутствующим:

— Да очистятся шесть наших чувств.

— Пусть будет вечным блаженством загробная жизнь монаха Эйсая за то, что привез он чайные семена, — откликнулся Акахито Хаттори.

В этот момент вдруг раздался глухой гул, вызвавший всеобщее оцепенение. Задрожала, заходила ходуном земля, захрустел и затрещал каркас дома; заколебались стволы сосен и задвигались, как живые, камни сада; из забора вывалилось несколько обломков и рухнуло на зелень декоративного кустарника.

Первой опомнилась Тиэко. Она бросилась в соседнюю комнату и, схватив испуганную крошку Сатико, выбежала на улицу. Следом за ней дом покинули мужчины. Но подземный гул уже стих, и земля обрела привычную твердь.

— Хвала милосердной Каннон, мы легко отделались, — сказал Акахито Хаттори, рассматривая свой уцелевший дом.

Церемонно попрощавшись и поблагодарив за приятно проведенное время, Морисава заторопился: он переживал за собственный дом.

2

Погостив три недели, Отодзиро Хаттори начал собираться в дорогу, пообещав в самое ближайшее время выслать брату лекарства, приносящие бодрость. От рисовой водки, настоянной на женьшене, Ясудзиро в самом деле стал чувствовать себя значительно лучше. Прекратились и головные боли. Вскоре Ясудзиро выехал в часть.

Врачи к полетам его не допустили. После длительных хождений по инстанциям Ясудзиро в конце декабря 1942 года был назначен в распоряжение начальника штаба объединенного флота на должность младшего офицера оперативного отдела. Штаб дислоцировался на борту линейного корабля «Ямато», плавающего под флагом адмирала Ямамото. Якоря «Ямато» покоились на дне бухты в северной части острова Новая Британия, где размещалась военно-морская база Рабаул.

Ясудзиро было нелегко акклиматизироваться на новом месте службы. Причем резкий переход от влажной и прохладной зимы к экваториальному зною он перенес легче, чем вхождение в роль штабного офицера. Работа с документами и картами, производство оперативно-тактических расчетов — все это нисколько не увязывалось с его прежними занятиями. Кроме всего прочего, на авианосце он отвык от тягостного культа чинопочитания, царящего в больших штабах. А здесь ему пришлось столкнуться с этим в полную силу. Адмиралов и капитанов 1 ранга на «Ямато» было много, и Ясудзиро приходилось не столько работать, сколько гнуть спину в длительных поклонах. Но самое угнетающее было то, что Ясудзиро почувствовал себя безликой, непроходной пешкой в великой, полной накала и драматизма игре. Такая жизнь ему не нравилась и не удовлетворяла его. Капитан-лейтенант Хаттори был одинок и неприкаян: за полтора месяца стоянки в Рабауле друзей у него не завелось.

Даже человеку не слишком сведущему в таинствах оперативного искусства, каким был Ясудзиро Хаттори, становилось ясно, что дела Японии в юго-западном районе Тихого океана не блестящи.

Остатки японских войск еще цеплялись за северную часть острова Гуадалканал, но попытки микадо оказать им помощь высадкой войск и техники не увенчались успехом. С «Токийского экспресса» (как окрестили американцы группы японских эсминцев и быстроходных транспортов) в иные ночи высаживалось до 900 человек пехоты, но танками и артиллерией их не могли обеспечить из-за трудностей при выгрузке на необорудованные причалы. Ко всему прочему американцы изучили маршруты «Токийского экспресса» и ставили на его пути заслоны из групп боевых кораблей. Доставка десантных сил к мысу Эсперанс стала обходиться объединенному флоту все дороже. На их прикрытие адмирал Ямамото вынужден был выделять тяжелые крейсеры и линкоры.

В ряде крупных морских сражений вблизи островов Гуадалканал и Тассафаронг, происшедших в конце 1942 года, японский флот потерял два линкора — «Хией» и «Киросима», тяжелый крейсер «Кинугаса», четыре эсминца и десять быстроходных транспортов.

Американцы тоже понесли потери, но они были значительно меньше японских. Из крупных кораблей американцы потеряли только тяжелый крейсер «Нортгемптон». Остальные десять единиц составляли эсминцы и легкие крейсеры.

Третьего февраля 1943 года японское радио передало заявление о капитуляции окруженных немецких войск под Сталинградом. Многотысячная группировка во главе с фельдмаршалом Паулюсом сдалась в плен русским.