Последний из Воротынцевых - [11]

Ужин был a la fourchette. Большая часть гостей, выпив чашку бульона и бокал шампанского, уехала домой. У столов оставались одни мужчины да хозяйка с баронессой.

Проводив до дверей последний транспорт тетушек и кузин, Марта остановилась у окна, выходившего в сад, и, спрятавшись наполовину за тяжелую штофную драпировку, смотрела на ужинающих. Прямо против нее, между вазами с цветами и фруктами, на сверкающем фоне горки, стоявшей за его стулом и сплошь уставленной серебряной и золотой посудой, выделялась характерная голова хозяина дома. Марта не могла оторвать от него взор.

— Отчего это отец сегодня не в духе? — проговорила она вполголоса, как бы про себя и не оборачиваясь к барону, который, заметив, что она одна, поспешил к ней подойти.

— Разве дяденька не в духе?

— Да неужели же вы не замечаете? Это в глаза бросается. Граф два раза спросил, когда ждут великого князя из Варшавы, и папа ничего не ответил ему. Он, наверно, чем-нибудь расстроен, наверное, — продолжала молодая девушка с возрастающим одушевлением. — Я всегда знаю, когда он чем-нибудь расстроен, всегда. Я это чувствую, — прибавила она, понижая голос. — Маман, та никогда не догадывается, и, когда ей нужно сказать что-нибудь папе, она у меня спрашивает: в духе он или нет? А мне стоит только взглянуть на него, и я уже знаю.

По мере того как Марта всматривалась в знакомые, дорогие черты, выражение ее лица менялось, глаза заволакивались нежностью.

Барон с страстным умилением любоваться ею.

Вот какой желал бы он всегда видеть Марту — любящей, ласковой, покорной, а не гордой, насмешливой и капризной, какой она всегда была и с ним, и со всеми молодыми людьми, ухаживавшими за нею.

Сердце молодой девушки так размягчилось, что ее вдруг потянуло к откровенности, ей захотелось высказать то, что переполняло ей в эту минуту душу, и, не оборачиваясь к барону, не отрывая взора от отца, она стала думать вслух.

— Он меня любит… гораздо больше, чем показывает. Когда братья родились, я вообразила себе, что они сделаются его любимцами, и возненавидела их… О, как я страдала! Нет, никто даже и представить себе не может, как я была несчастна! Долго не могла я успокоиться, до тех пор, пока не убедилась, что меня отец все-таки любит больше, чем их.

— Вы ревнивы? C'est bon a savoir [7], - сказал с загадочной улыбкой барон.

— Это никого не касается, — надменно заявила Марта.

— А может быть, и касается, — продолжал Фреденборг в том же тоне, со смущенной улыбкой и мольбой во взгляде.

Мать запретила ему делать формальное предложение прежде, чем она сама не переговорит с Александром Васильевичем или с Марьей Леонтьевной, но Марта была в эту ночь так прелестна, что молодой человек не в силах был утерпеть, чтобы не признаться ей в любви.

Однако в эту минуту она менее, чем когда-нибудь, расположена была выслушивать подобные признания.

— Нет, не касается, — повторила она с раздражением и, не обращая внимания на печальное недоумение, выразившееся в глазах собеседника, продолжала предаваться вслух своим размышлениям. — Разумеется, он любил бы меня еще больше, если бы я была мужчина; я бы тогда всю жизнь носила фамилию Воротынцевых.

Тут барон опять не выдержал.

— Но вы можете променять ее на такую, которая не хуже вашей, — сказал он, гордо выпрямляясь.

— Такой нет, — резко ответила Марта. — Отец всегда со мною суров и даже подчас бывает жесток, но это не мешает мне обожать его больше всех на свете. И это всегда так будет, — прибавила она после небольшого раздумья.

Девушка была так прекрасна в эту минуту, вся ее фигура дышала такой мечтательной грацией, в глазах светилась такая томная нежность, что барон сердиться не мог.

— Больше всех на свете? — повторил он, всматриваясь в чудные глаза Марты. — И неужели вы никогда не полюбите никого больше вашего отца? Даже вашего мужа?

— Моему будущему мужу, кто бы он ни был, так же далеко до моего отца, как… как мне до этой звезды, — проговорила Марта, протягивая руку к небу с бледневшими в занимавшейся заре звездами.

Не в первый раз приходилось барону выслушивать такие горькие истины от этой девушки — недаром слыла она в обществе чудачкой и фантазеркой. Но, во-первых, из таких эксцентричных девушек часто выходят отличные, скромные и любящие женщины, во-вторых, у нее были блестящие связи и на миллион приданого, а в-третьих, она — красавица, и он в нее влюблен; как же после этого не относиться снисходительно к ее диким выходкам?

IV

В людских у Воротынцевых тоже разговлялись.

Стряпуха Мавра, высокая, худощавая женщина лет сорока пяти, в белом фартуке и белом платке на голове, стояла пригорюнившись у притолоки в кухне и распухшими от слез глазами смотрела на трапезующих за длинным столом, уставленным жирными курами, гусями, свининой, бараниной, куличами и пасхами, жбанами с квасом и брагой, лукошками с красными яйцами. На столе горели сальные свечи в оловянных и деревянных подсвечниках, а вокруг сидело до тридцати мужчин и женщин в праздничных платьях.

Дворня у Воротынцевых была гораздо многочисленнее, но те, что были заняты в барских покоях, должны были разговляться позже, когда они не нужны будут господам. Не было также тут и старших слуг с семьями, которые жили в отдельных помещениях и вели свое хозяйство.