Последний из миннезингеров - [48]

И мы допустили это в стенах школы, учреждения, дающего детям путевку в жизнь, несущего уголовную ответственность за их безопасность.

Ближе к делу.

1 июня сего года в выпускных классах одиннадцать «а» и одиннадцать «бэ» проводилось традиционное экзаменационное сочинение. Уроки преподавателем Дружниковым в течение шести лет – ровно столько мы терпим этого… человека – в одном из этих двух классов – одиннадцать бэ – велись таким образом, что учащиеся не были в состоянии раскрыть шесть из предложенных семи тем и накинулись на последнюю. Позволю себе огласить весь список: 1. Роль А. С. Пушкина в русской литературе. 2. Женская судьба как русская песня. (По пьесе А. Н. Островского «Гроза».) 3. Диалектика души и диалектика характера в романе Л. Н. Толстого «Война и мир». 4. Максим Горький – буревестник революции? 5. Русский характер в изображении «военной прозы» 1941–1945 гг. (1 произведение по выбору). 6. «Тихая моя родина…» (Тема малой родины в лирике одного из поэтов 20 в.) 7. Человек, которого я уважаю. (По произведениям русской литературы или жизненным впечатлениям.)

Итак, как я уже сказала, все накинулись на последнюю тему. Ее раскрытие, на мой взгляд, хотя я и не литератор, требует большего жизненного опыта, чем тот, который «нажит» к 17 годам в наше мирное время. Естественно, сочинения получились плохими. В плане грамотности сейчас, к сожалению, можно пользоваться словарями и другими лишними на экзамене книгами. Но содержание-то не спишешь. Хотя лучше бы и списали.

Одна пятерка, три четверки, двадцать пять троек в одиннадцать бэ. И вот. Белозеров и его шедевр.

Для сравнения – шесть пятерок, тринадцать четверок, одиннадцать троек в одиннадцать а. И ни одной неудовлетворительной оценки.

Директор.

Спасибо, Ксения Феофановна.

Давайте объективно разберемся в сложившейся ситуации.

С вами, Кузьма Прокопьевич, мы поговорим в последнюю очередь. Как вы себя чувствуете? Что-то вы сегодня на себя не очень похожи, не в своей тарелке, что ли?

А пока слово предоставляется председателю секции русистов Изольде Карловне Ивановой.

Председатель секции русистов.

Шесть лет назад в наш коллектив пришел Кузьма Прокопьевич Дружников. Пришел, заочно окончив педагогический университет. Ну, что за птица такая – заочник – мы уже проходили и не раз. Класс им доверь, а сами пишут с ошибками, в элементарной фактографии путаются, работы проверить толком не могут… Короче, за одну ставку вкалываешь за двоих. Но на безрыбье и рак рыба. Взяли.

Уроки мне так специально ставили в первый год, что я на каждом его уроке присутствовала. Прямо по ходу занятия приходилось вставать, вмешиваться, поправлять… Словом, мука. Ну у меня же семья. Год, так сказать, корректировала, а потом отступилась. Имел место некоторый прогресс. Некоторый… И времена другие наступили – не так все стало строго. Да. И вот к чему это привело. Да еще и образ жизни.

Прения.

– Не будем переходить на личное.

– Не будем, но если человек кодированный, то у него начинаются некоторые изменения личности. Это давно уже известно. А если девять раз…

– Изольда Карловна!

– Все. Умолкаю.

Директор.

Интересно выяснить мнение учащихся. Галина Борисовна, пригласите, пожалуйста, ученицу одиннадцатого «а» класса Александру Попугаеву.

Сашенька, не волнуйтесь, пожалуйста, и присядьте. Мы собрались здесь все, чтобы обсудить некоторые проблемы. Поведайте нам о некоторых случаях на уроках преподавателя Дружникова, ну, о тех, что вы уже мне рассказывали. Ради… аллаха, ничего не бойтесь и не таите. Это для вашей же пользы.

Прения.

– На алгебре вам за это двоек ставить никто не будет.

– Ну, мне даже как-то неловко…

– Говорите, говорите… Чувствуйте себя как дома. Ха-ха!

Александра Попугаева.

Ну, нам сразу Кузьма Прокопьевич понравился. Потому что он не такой совсем, как все. Но от него, я помню, перегаром часто пахло, и его вообще выгнать хотели. А потом он стал снова нормальным. Ну вот.

Все началось с Толстого. Я тут тетрадочку взяла даже. Вот смотрите, я читаю:

«Писатель Толстой родился в 1798 году. Он не обладал от рождения какими-то изрядными способностями. Был трусом. Не любил своих братьев и сестер. Часто жаловался на них маме. Отцу было не до сына. Он пил запоями, приводил в дом женщин…» и так далее.

Ну, мне это показалось странным, и я показала это бабушке. Она тоже учителем русского и литературы работала. Ну, ей «скорую» потом вызывали.

Потом она мне в учебнике показала… и что он родился на самом деле в 1828-м, и что мама у него рано умерла, а отец был примерным семьянином, и про выдающиеся умственные способности…

Сказала, что жаловаться не будет, а чтобы я подошла к Кузьме Прокопьевичу и выяснила. «Всё, – говорит, – теперь по-другому в школе».

Я и показала. А он мне говорит: «Саша, мне надо с вами поговорить. Подойдите после уроков».

Я подошла. Все из класса вышли, а он говорит: «Ты веришь в спиритизм? Я неделю назад общался с духом графа Толстого, он мне рассказал…» И все такое прочее.

А еще он, если в неделю шесть уроков, по литературе говорит урока три, а три просто болтает или анекдоты рассказывает. И гитару часто приносил.

Аудитория.