Последний император. Жизнь и любовь Михаила Романова - [39]

Поэтому ранним утром, когда над спящим мирным Копенгагеном только занимался рассвет, Михаил тихонько выбирался из отеля на узкую улочку, и возвращался на «Зарницу». Час или чуть больше короткого сна, и вот он уже на борту «Полярной Звезды». Когда вдовствующая императрица выходила из своей каюты, она не могла сдержать радостной улыбки: Миша уже ждал мать, чтобы поздороваться с ней. Как же он все-таки мил!

Сын понимал, что в Копенгагене ему необходимо играть заранее отведенную роль – сопровождать мать то в королевский дворец, то на прогулку. А иногда нужно просто мило побеседовать с датскими родственниками. И он никогда не отказывал Марии Федоровне, сопровождал ее везде, где она только пожелала. Но ведь и ей самой нужно думать об интересах сына. Разве Мише интересно подолгу беседовать с пожилым дядюшкой, который, похоже, начинает выживать из ума? Пусть посидит немного с матерью, а потом… Михаил всем улыбался, со всеми был любезен. Поэтому никто и не замечал, что он чаще, чем это можно было бы ожидать, на скучных приемах попросту… отсутствовал.

В один из упоительных дней этих «датских каникул» Мария Федоровна, Ольга и ее муж принц Петр Ольденбургский отправились на машине в окрестности Копенгагена – подышать свежим воздухом, полюбоваться строгой северной природой. Как писала одна из местных газет, великий князь Михаил за ними «следовал на велосипеде». Журналисту, видимо, это показалось настоящей семейной идиллией. И он как-то не заметил одну очень интересную деталь: велосипедист через некоторое время отстал от машины, в которой ехали родственники, свернул куда-то в сторону, и вскоре оказался у служебного входа в отель «Англетер».

Вот так и проходили каникулы в Копенгагене. То великий князь сопровождал мать в королевский дворец, чтобы встретиться там с датским королем и королевой, то под благовидным предлогом исчезал куда-то. Но на следующий день он опять составлял компанию Марии Федоровне, и она совсем не была в обиде на младшего сына. Даже не задавалась вопросом, куда же он исчезал, где проводил время в одиночестве. Ведь у нее у самой столько дел! Нужно непременно еще раз повидать больного дядюшку, чье здоровье, к сожалению, никак не улучшалось, да и других родственников навестить не грех. Она считала: пусть Миша развлечется, молод он еще, чтобы бесконечно коротать время со стариками…

А Михаил был только рад благодушному настроению матери. От причала, где пришвартована яхта «Зарница», добраться до отеля «Англетер» легко и просто. Поэтому он навещал свою обожаемую «Наташечку» иногда даже не один раз в день, а два или три. Порой приезжал к ней на велосипеде, а когда выдавалось чуть больше свободного времени – приходил пешком.

Даже в те дни, когда Михаил был должен представлять династию Романовых на каком-нибудь официальном мероприятии, Мария Федоровна не покидала борт «Полярной Звезды» до полудня, а возвращалась туда с различных приемов не позже шести часов вечера. Это давало возможность влюбленному великому князю надолго исчезать из поля зрения матери буквально каждый день. Если уж быть точными, то после Наташиного приезда в Копенгаген он гораздо больше времени проводил в «Королевском» номере отеля «Англетер», чем на борту обеих императорских яхт.

Хотя за пределами отеля появляться вдвоем было довольно рискованно, молодые люди, как, впрочем, и многие другие влюбленные пары, часто пренебрегали возможной опасностью. Порой они отправлялись в поход по магазинам, чтобы купить на память какой-нибудь милый сувенир. В отель же возвращались всегда с охапками цветов – чтобы украсить ими место своих постоянных встреч. Почти каждый день совершали прогулку в парке…

Находясь в самом «Англетере», влюбленные испытывали спокойствие: слух об их тайных встречах вряд ли мог дойти до ушей вдовствующей императрицы Марии Федоровны. Ведь в отелях такого ранга покой постояльцев, их конфиденциальность тщательно оберегают. Все служащие, видевшие вместе красивую молодую пару, о многом догадывались, но хранили молчание, бывшее в это время для Михаила и Наташи поистине «золотым». Ни слова об их встречах так и не было произнесено за пределами «Англетера» и не просочилось на борт «Полярной Звезды» или в Царское село.

Но жизнь устроена так, что всему хорошему когда-то приходит конец. Быстро пролетели и восемь незабываемых дней в Копенгагене, прошедших под знаком Большой Любви. 13 августа настал момент прощания. Наташа должна была вернуться через Берлин в Швейцарию, а Михаил – плыть на борту «Зарницы» в Россию. Будущее казалось зыбким, туманным, и Наташа не смогла сдержать слез. Михаил старался, как мог, успокоить любимую, уверял ее в том, что они обязательно будут вместе, несмотря ни на что. Он отвез ее на станцию, и долго стоял на перроне, глядя вслед уходящему поезду. Лишь тогда, когда он скрылся из виду, великий князь повернулся и медленно побрел к зданию вокзала.

В этот день, рано утром, перед тем как им нужно было ехать на железнодорожную станцию, Михаил написал на почтовой открытке отеля записку любимой. Перед отправлением поезда он протянул ее Наташе, и теперь, сидя в одиночестве в купе, она читала сквозь слезы строки любви и нежности: