Последний император. Жизнь и любовь Михаила Романова - [36]

В этот раз господа офицеры, обсудив достоинства замечательных полковых коней, заговорили об авиаторах, которые пугали их оглушительным ревом своих «ньюпоров» и «фарманов», пролетая совсем низко над полем.

Подвыпивший поручик Вульферт сердито бросил:

– И кому только нужны эти «этажерки»? Никакого проку от них – один лишь грохот да зловоние. Все равно, лучшего рода войск, чем кавалерия, в армии нет.

Михаил Александрович усмехнулся в ответ:

– А вот Великий Князь Александр Михайлович считает, что будущее – за авиацией. И немало способствует тому, чтобы она развивалась у нас, в России, и на смену французским летательным аппаратам пришли именно наши, отечественные. Он убежден в том, что скоро в России появятся даже собственные авиационные школы. А ведь у нас действительно есть немало смельчаков, готовых сесть за штурвал!

– Да-да, – поддержал великого князя ротмистр Куликовский. – Даже немецкие авиаторы признают, что русские летчики – самые храбрые и бесстрашные. Они порой летают на таких аппаратах, на которые бы германцы сесть не решились.

Наталия Сергеевна рассмеялась, и, желая поддразнить собравшихся за столом офицеров-кавалеристов, лукаво сказала:

– А в кавалерии, как было все еще при безумном Павле, так до сих пор и осталось…

Эти неуважительные слова о бывшем императоре задели за живое Ольгу Александровну. Она посчитала своим долгом вступиться за честь далекого предка. Напомнила присутствующим, что когда-то он был шефом полка Синих кирасир и – что не следует забывать – справедливым монархом.

– Почему же люди даже тени его боятся, хотя после кончины императора прошло более ста лет?

– Боятся те, у кого совесть нечиста, вот и наговаривают. Мне не раз слуги рассказывали, что видели ночью призрак Павла I в той башне Гатчинского дворца, где находилась его опочивальня. Нужно лишь отойти в сторонку и отвесить императору низкий поклон.

– И что же дальше?

– Тень его с достоинством кивает в ответ головой, и удаляется… Жаль только, я сама его ни разу не видела. В детстве это приводило меня в отчаяние…

Михаил недоуменно прервал воспоминания сестры:

– Неужели ты действительно хотела бы встретить… призрак?

Ольга улыбнулась в ответ:

– Знаешь, Миша, я об этом так долго мечтала, когда была маленькой. Если бы встретила, непременно спросила: что нас всех ждет в будущем?

– Не знаю, как относительно всех остальных, а вот будущее ротмистра угадать несложно, – усмехнулся выпивший в этот вечер немало вина поручик Вульферт. – Женится он на Вас, уважаемая Ольга Александровна, и заживете вы в любви и согласии…

Великая княгиня так и вспыхнула, услышав дерзость подвыпившего офицера. Она собиралась уже что-то резко ему ответить, но тут вмешался в разговор сам ротмистр Куликовский:

– Не забывайтесь, Владимир! Ольга Александровна уже замужем, и Вы не смеете…

Но настроение у великой княгини уже было испорчено. Как же горько от сознания того, что ее семейная драма стала посмешищем! А, встретив настоящую любовь, она должна скрывать ее, оправдываться, словно в чем-то виновата перед людьми. Какой же жестокой бывает порой судьба…

Она встала из-за стола, поблагодарила хозяев за гостеприимство. Нужно собираться домой.

А вот брату уходить совершенно не хотелось, он не сводил влюбленных глаз с прекрасной Наталии Сергеевны. Сказал тихо сестре:

– Куда ты торопишься? Подожди немного, мой шофер довезет тебя.

Но Ольга уже настроилась уходить. Сказала, что хочет прогуляться по парку. Обернувшись к Куликовскому, она спросила:

– Вы ведь проводите меня, Николай?

Тот, казалось, только и ждал этого вопроса. Он готов был идти куда угодно, лишь бы побыть наедине с Ольгой.

Ни он, ни она давно уже не могли отказаться от этих встреч. Он знал, многие их осуждают, когда видят вдвоем катающимися на пролетках извозчиков или прогуливающимися под руку в укромных уголках Гатчинского парка. Но осуждать легко, а что, если бы эти ревнители нравственности сами оказались в подобном положении? Он-то холост, а вот Ольга… Он с грустью посмотрел на любимую женщину и подумал: настанет ли когда-нибудь счастливое время, когда они смогут быть все время вместе, ни от кого не таясь?

Вот и генерал Бернов несколько раз хотел поговорить с ним приватно – явно собирался предостеречь от недопустимой близости с сестрой государя, да к тому же, замужней женщиной. Но старику явно не хватает духу высказать вслух то, что его волнует. Вот он и кряхтит свое обычное – «хэпэ-э».

А волнует его, прежде всего, то, что вдовствующая императрица Мария Федоровна очень огорчена затянувшимся романом своенравной младшей дочери. И теперь она уже не оказывает столько внимания своему подшефному полку, как раньше. Недаром придворные старушки, вспоминая гвардейцев прославленного полка, говорят теперь, покачивая седыми головами: «Вот, какие они оказались, эти Синие Кирасиры и ихние дамы!»

Грустно все это, обидно. Тем более что вины за собой Николай не чувствует. Он любит и любим. И, даст Бог, докажет еще Ольге, что все их нынешние переживания – не зря…

…Мария Федоровна стояла у окна в одном из залов Аничкового дворца, и с грустью смотрела на деревья парка. Как быстро идет время! Кажется, совсем недавно Миша и Оля были маленькими, и она могла призвать их к порядку одним лишь строго сказанным словом, кивком головы. А теперь? У каждого из них своя жизнь, и в душу детям не заглянешь. Ольга давно влюблена в Куликовского, встречается с ним, хоть и замужем. Ладно, хоть тут скандал удалось предотвратить – служит ее красавец адъютантом у мужа, Петра. Все, вроде бы, успокоились, хотя бы на время.