Последний император Китая Пу И - [146]
Однако письмо адресату не очень понравилось, через десять дней пришло новое критическое письмо из Чанчуня. Несмотря на то, что Пу И из дома вновь попал в больницу, очередное письмо нашло его и там. Эти письма сводили его с ума, у него было такое впечатление, как будто он ведет сражение на поле боя, они наводили на него большую душевную тоску. После ответа на четвертое письмо, он уже сам был не в состоянии отвечать на следующие письма, и он попросил своего младшего брата Пу Цзе отвечать за него, он также обратился к своим близким друзьям помочь ему, обсудить вопрос – как можно заключить перемирие с этим писакой…
Совершенно очевидно, что давление, которое он при этом испытывал, было огромным, и его духовные силы были крайне истощены.
А тут на него напала еще одна напасть.
14 октября 1966 года вечером несколько приезжих в Пекин для смычки и передачи опыта « культурной революции» хунвэйбинов, которые временно жили в помещении прекратившей занятия в связи с новой политической кампанией начальной школы, недалеко от дома Пу И, от кого-то узнали что здесь живет бывший император Китая. Они решили коллективно его «удостоить своим почтением». Пу И пригласил их в гостиную. Незваные гости, осмотревшись в доме, довольно нагло заявили хозяину: «Ты почему имеешь столько? Ешь белый рис, спишь на мягком диване, ведешь такую жизнь…» [359]. После слов последовали конкретные дела – разбросав все в доме, они заявили, что в дальнейшем всем этим он не имеет права пользоваться. Затем они сразу же издали «приказ» следующего содержания: «Пу И, поднимись наверх дома и разбей каменного льва!». Пу И оказался в довольно затруднительном положении. Ему удалось довольно быстро связался с местными полицейскими, один из них пришел, нашел руководителя хунвэйбинов и проверил – есть ли у них специальный документ «цзешао синь » («разрешительное письмо»), кто им разрешил приехать сюда? После проведения с хунвэйбинами определенной беседы их руководитель вместе со своей группой ретировался [360].
27 октября 1966 г., судя по дневнику Пу И, к нему пришли его сослуживцы по работе посмотреть как он живет. Они ему сказали, что если будут непрошеные гости, чтобы он немедленно звонил в полицию. Один сослуживец Пу И, бывший гоминьдановский чиновник высокого ранга, сказал ему, что некий ответственный товарищ из министерства общественной безопасности сообщил ему, что имеется указание ЦК КПК, не трогать таких людей как мы в «культурной революции», эта директива имеется в министерстве общественной безопасности, в отделении общественной безопасности и в их учреждении. «В противном случае кто бы мог защитить таких людей как мы?» [361]– сказал он на прощанье.
Пытаясь оградить Пу И и ряд других деятелей от хунвэйбиновских наскоков, Чжоу Эньлай, по китайским данным, якобы предложил в виду особенности обстановки в Комитете по изучению исторических материалов НПКСК разрешить им не принимать участие в «культурной революции». Однако это «неучастие» продолжалось недолго, всего половина месяца, вскоре данное решение было отменено уже другими лицами [362].
По мере углубления и развития «культурной революции» обстановка в стране становилась все напряженнее.
В начале января 1967 г. отряды цзаофаней и хунвэйбинов Шанхая, опираясь на поддержку армии, захватили редакции городских газет «Цзефан жибао» и «Вэньхуэй бао» и после недели кровопролитной борьбы и штурма овладели зданиями горкома партии и народного комитета Шанхая. Эта акция была названа январским «захватом власти». Мао Цзэдун лично одобрил действия своих сторонников в Шанхае и призвал всю страну последовать их примеру. «Это – великая революция, утверждал «великий кормчий». – Это великое событие несомненно сыграет огромную стимулирующую роль в развитии движения великой пролетарской культурной революции во всем Восточном Китае, во всех провинциях и городах» [363]. Эти события в Шанхае в истории «культурной революции» получили название «январского шторма».
Один из участников «банды четырех», которых через месяц после смерти Мао Цзэдуна в 1976 г. арестовали и осудили, Чжан Чуньцяо, характеризуя этот период вспоминал: « В то время, когда мы только-только захватили власть, еще вовсе не было придумано таких слов, как «январский шторм». Только потом, с целью отражения контрнаступления буржуазного экономизма и был проведен захват власти. Об этой обстановке мы доложили в ЦК, председатель Мао утвердил эти действия, считая, что захват власти совершенно необходим и правилен. Только тогда и появился термин «захват власти». Он был предложен председателем Мао» [364].
В январе вслед за Шанхаем было объявлено о «захвате власти» в Пекине, в провинциях Шаньси, Гуйчжоу и Хэйлунцзян. В Пекине цзаофани начали атаку на отдел единого фронта ЦК КПК.
В это время неожиданно из Северо-восточного Китая в Пекин приехала его бывшая жена периода Маньчжоу-Го Ли Юйцинь, у которой дома возникли некоторые серьезные проблемы. Вскоре, как только началась «культурная революция» тридцатидевятилетняя Лю Юйцинь, ее семья и родственники подверглись наскокам красных охранников, которые обвинили Лю в том, что она была «женщиной императора». С ней стали вести борьбу, ее сильно презирали и она не могла участвовать в «революционных организациях» для ведения «культурной революции», ее отстранили от должности, начали вести расследование. В такой сложившейся невыносимой обстановке она решила ехать вместе с женой ее старшего брата в Пекин и от Пу И потребовать письменных свидетельств: как конце концов Ли Юйцинь попала в во дворец? Является ли она женщиной императора? Имеет ли какое либо отношение ее родные к родне императора? Однако они приехали не вовремя. Пу И с каждым днем становилось все хуже.
