Последний гладиатор - [47]

Оставался лишь один шанс — весьма призрачный. Но все же стоило попытаться. Нанеся еще один удар ногой, Керл набрал полную грудь воздуха и ушел под воду, увлекая за собой противника. Здесь он выпустил левую руку Костолома, сосредоточив все свое внимание на той, в которой был зажат нож. Барри обрушил на врага град ударов. Закованный в сплетенную из нефелитовых колец перчатку, кулак превратил лицо Керла в кровавую маску, рот заполнился солоноватой вперемешку с осколками раздробленных зубов слюной, в глазах потемнело. Но Керл терпел, клещом вцепившись в правую руку противника. Вскоре удары, сыплющиеся на его голову, стали слабее, а Барри начал дергаться, желая всплыть на поверхность. Собрав остаток сил, Керл воспротивился этому и нырнул еще глубже. Громадное тело Костолома начало содрогаться в конвульсиях, вода закипела от пузырей — умирающие легкие выплевывали остатки воздуха. Вот Костолом дернулся в последний раз и затих. Керл осторожно извлек из безвольной руки нож и вонзил его в живот лишившегося чувств противника. Затем он оттолкнул от себя мертвое тело и, теряя сознание, начал подниматься наверх.

Здесь его ждали воздух, солнце и крики зрителей. Все это пришло по очереди. Сначала Керл, хрипя легкими, хватал воздух, затем его ослепило раскаленное солнце, а уж потом в его уши ворвался оглушительный рев приветствующих его победу вольтервилльцев.

— Керл Вельхоум победил! Великий Керл Вельхоум одержал свою двести сорок пятую победу! Слава гладиатору Керлу Вельхоуму! — раздирался радиофон голосом Тана Шиммера.

Гладиатор опустил лицо в воду, смывая остатки крови, прополоскал дергающийся зубной болью рот и медленно поплыл к мосткам, где ожидали тургеры. Присутствовавший здесь же врач осмотрел его синяки и ссадины, на всякий случай проверил реакцию зрачков.

— Тебе здорово досталось. Может быть, стоит отложить следующий поединок?

Керл покачал разбитой головой.

— Нет, я хочу покончить с этим сегодня.

Немма была в арсенале, когда Керл пришел выбрать себе меч. Бросив быстрый взгляд на его изуродованное лицо, она сказала:

— Ты здорово дрался!

— Спасибо, — ответил Керл.

— Ты не передумал? Еще не поздно последовать моему совету.

— Нет. — Керл прикинул на руке один из мечей. — Вот этот будет в самый раз. Пожалуй, он возьмет даже твою бронированную кожу.

— Попробуй.

Керл усмехнулся и приставил меч к ее упругой груди, но затем опустил его.

— Не могу.

Немма презрительно скривила губы.

— Тряпка! Дай!

Крепко сжав крестообразную рукоять, она провела острием по левой руке. На коже осталась лишь едва заметная белая полоса.

— Как видишь, не берет. Впрочем, здесь мы в равных условиях. Ведь ты будешь драться в гимпиоре.

— А ты не наденешь доспех?

— К чему мне лишний вес?

Керл натянуто засмеялся. Взявшись рукою за шею девушки, он заглянул в ее стальные глаза.

Закованный в доспех Керл Вельхоум против слабой девушки. Они, — Керл указал взглядом на стену, за которой нетерпеливо шумели зрители, — не поймут этого.

— Ее губы чуть дрогнули.

— Но ведь ты знаешь, что моя кожа крепче любой брони.

— Я знаю. Но они — нет.

— Мне жаль, Керл Вельхоум. Но это твой выбор.

Не отвечая, Керл прильнул разбитым ртом к губам Неммы. Девушка не оттолкнула его, но и не ответила на поцелуй. Отстраняясь, она сказала:

— Ночь любви прошла. Ты сам не захотел, чтобы она повторилась вновь.

— Кто бы ты ни была, — произнес Керл сквозь плотно сжатые зубы, — человек или чудовище, я люблю тебя.

Немма попыталась усмехнуться, но усмешка вышла жалкой.

— Тогда тебе суждено умереть с любовью в сердце.

Сказав это, девушка решительно повернулась и вышла из арсенала, утонув в крике и свисте жаждущей крови толпы.

Поединок должен был происходить на пятидесятифутовой круглой арене, огороженной со всех сторон нефелитовой сеткой. Учредитель объявил имена гладиаторов, а также ставки на каждого из них. Пять против трех в пользу Керла. Это было не так уж много. Значительная часть зрителей поставила против него — возможно, сочувствуя девушке, возможно, опасаясь, что серьезно пострадавший в предыдущем поединке Керл будет сражаться не столь сильно.

Распахнулась дверь, и бойцы вышли на залитый солнечным в клетку светом песок. Зрители оглушительно закричали, Керл болезненно скривился. Он не очень любил драться в Вольтервилле именно из–за того, что зрители располагались здесь в непосредственной близости от арены. Поединок был для Керла священным действом, крики и вой толпы раздражали его. Сопернице это обстоятельство, похоже, напротив, доставляло удовольствие. Она широко улыбалась, и публика невольно начинала симпатизировать этой отчаянной девчонке–паци, бросившей вызов самому Несущему смерть. Она была очаровательна в своей белой бойцовской тунике, подчеркивавшей изящные линии ее аккуратной фигурки. Распущенные волосы овевали голову огненным светом. Был миг, когда Керл заколебался и был готов бросить меч и отказаться от поединка, но он взглянул в ее стальные глаза и понял, что пути назад нет. Нет, пожалуй, он понял это одиннадцать лет назад, когда впервые ступил на арену. Нужно было отбросить жалость, что Керл и сделал, заставив себя помнить, что перед ним опаснейший противник, может быть, один из самых опасных в его жизни.