Последний еврей - [39]

Еще бульканье, еще кровь.

— Что ты искал в нашем доме?

— Аномалия… Может что-то случиться… все изменить.

— Где ваша машина времени, темпо-станция?

— Мы сожгли. В Москве.

— Зачем сожгли?

— Чтобы… чтобы… не… нашли…

Бульканье перешло в хрип. Грудь с торчащим в ней ножом перестала подниматься, тело дернулось. Из горла умирающего вырвался то ли стон, то ли вой. Я отвернулся. Шайтан! Ведь это я же убил его своим допросом, а не Сара своим ножом. Афульская больница находилась в пяти минутах езды от нас. А может быть — в трех. Если бы мы его доставили…

Я отбросил сожаления. Если начать жалеть — конца не будет. Есть такие слова: «нет выбора». Эти слова есть во всех языках и на всех языках они означают одно и то же. То есть — классическая жизненная ситуация. Вполне возможно, парень вообще не заслуживал смерти. Он бежал два года назад из России «плюс 55», скрывался в Израиле. Сюда забрел, вообще, в поисках какой-то аномалии. Разве за это полагается смертная казнь? Может быть, побродив по квартире, он бы удалился, оставив нас обсуждать внезапный приступ сонной болезни?

Увы, Сара увидела то, что увидела: нас, лежащих на полу мертвыми. При том, почувствовала на себе влияние газа. Наверное, на нас, евреев, независимо от страны исхода, мысль о каких-либо газах действует однозначно: газ — это смерть. А так как вся многолетняя Сарина тренировка сводилась к формулировке: лучше убить, чем оказаться убитой, — финал был закономерен.

Я настолько сконцентрировался на допросе, что совершенно не обращал внимание на просыпающихся соратников. Сара с Веред заботились, чтобы мне никто не мешал, по возможности удовлетворяя закономерно возникшее любопытство. Особенно по части удовлетворения любопытства преуспевала Сара. Почему бы девушке не похвастаться? Она заслужила похвалу за свою героическую деятельность. Если отбросить крамольную мысль: только что мы уничтожили нашего потенциального союзника.

Я поплелся заваривать кофе. Принудительный сон не прошел бесследно. Думалось тяжело. У всех остальных, наверное, — такое же состояние. А думать надо. Ох, как надо! И не только над глобальными вопросами спасения человечества. Например, над тем, что делать с очередным трупом, свалившимся на наши головы. Выкинуть на обочину дороги, как в прошлый раз? Не годится. То был чужак-чужаком, а это — человек, зарегистрированный официальными инстанциями. Не знаю как, но труп могут опознать. Это будет очень опасный сигнал неизвестным Олегу Кудрявцеву и Славе Новикову. Несмотря на их русские имена, мне почему-то казалось, что и они находятся в Израиле.

— Вытащите нож, — сказал я. — Обыщите тщательнейшим образом, чтобы не осталось ничего характерного. И подумайте, куда деть труп. Вы должны разбираться лучше меня в таких вопросах. Я не представляю, что можно придумать: страна микроскопическая, леса просматриваются от одного края до другого, к побережью так просто на машине не подъедешь…

Я посмотрел еще раз на удостоверение Игоря Стекольникова, потом перевел взгляд на труп. Кого мне напоминал мертвец? Шайтан, сейчас очень трудно понять, кого он недавно напоминал. Весь в крови, лицо перекошено, тоже в крови, рот открыт, глаза выпучены…

— Эй! Черт вас побери! Кто-нибудь! Закройте ему глаза! — я не выдержал и заорал. Потом отвернулся, вышел в одну из спален, плюхнулся на кровать и зажмурился.

Вот. Останавливается белая машина, к ней подходит Веред… Потом выходит этот парень, такой стройный, подтянутый, светловолосый. Этакий плейбой, баловень судьбы, с нетипичными для этих мест повадками и внешностью.

Вот оно! До меня, наконец, дошло. Еще совсем недавно я мог таким вот образом наблюдать своих американских союзников, Адамса, Мориса и Ника. Еще до того, как они получили по морде, побывали в Москве и поняли, что находятся в глубочайшей заднице. Раньше они были такие же: осанистые блондинистые супермены, прибывшие в древнюю варварскую страну разобраться в чьих-то мелких пакостях. И хотя страна действительно несколько э-э-э… диковата, но в остальном они резко изменились. Стали душевней, человечней, и даже их волосы уже не светили так вызывающе.

Я вернулся в салон с распахнутым удостоверением личности в руке, сверил фото с лицами американцев. Все трое были в одинаковой степени похожи и непохожи. Конечно, придется делать новое удостоверение, фальшивое.

— Кто-то из вас чуть-чуть говорил по-русски. Кто? — спросил я.

Отозвался Ник.

— Вспоминай весь русский, — посоветовал я. — Сделаем тебя богатым русским репатриантом. Заодно и мы чуть-чуть разбогатеем.

Ник пожал плечами, вроде бы демонстрируя свое согласие. При этом он искоса глянул в сторону Адамса, но начальник по линии АНБ никак не прореагировал на мое предложение.

— Итак, — сказал я, — наметился план действий. Я беру с собой Ника, Моше, Веред. У меня, поближе к Тель-Авиву, есть устройство для подделки документов. Ник поведет машину, пусть вступает в права наследника. Потом заглянем по адресу в удостоверение личности. На квартиру мы не претендуем, но кое-что там найти я рассчитываю. Каплинского оставим дома, пусть возится с техникой. Ну, а вам, Адамс, Морис, Сара, — самая неприятная работа. Сделайте так, чтобы этого трупа к утру не было. В этом доме. А в другом месте — пусть его найдут очень и очень нескоро. Извини, Адамс, не сердись. Я понимаю — ты офицер и специалист по электронной разведке. Но ведь и я не в «Хевра кадиша», местной похоронной компании всю жизнь проработал. Придумайте что-нибудь. Я даже не хочу знать что. Только не попадитесь!