Последний еврей - [26]

Если честно, я был настолько дезориентирован дурацкими ответами Дедова, что не знал толком, о чем его можно спросить. Да этот спецназовец и сам-то ничего не знал, кроме приказа.

— Что обозначают слова «условный противник»? Где это?

— Нет информации. Куда доставят — там и действовать.

Шайтан! Неизвестно куда высадиться, неизвестно, что украсть и неизвестно, кого освободить. Да это же классическая русская народная сказка, дошедшая даже до моей исламской Беларуси образца 2126-го года: «Пойди туда, не знаю куда, принеси то, не знаю что».

— Кто из группы знал больше о месте высадки? — спросил я.

— Командир.

— Где он находился в момент атаки?

— Осуществлял прикрытие.

Скорее всего, это он унес жертву Сары. А если — гигант на полу?

— Комплекция командира по сравнению с тобой?

— Примерно такая же.

Та-ак. Командир бежал.

— На каком объекте ты служил?

— Центр-2.

Как подробно! Шайтан! Вот умеют люди секреты хранить!

— В чем заключалась служба?

— Боевое дежурство. Реагирование на непредвиденные ситуации.

— Каково было предыдущее задание?

— Захват шпионской группы.

— Как выполнено?

— Успешно.

Хватит, надоело. И так все ясно. Сидят спецназовцы, крутые ребята. Что-то случилось — их посылают разобраться. Неважно где и с кем, работа-то одна и та же: захватить, уничтожить… Мало знают — спокойно спят. Просто чудо, что они нас не прикончили. Многовато чудес, в один препаршивый момент чудесам свойственно кончаться. А что касается налета… На этот раз все чудо заключалось в неуклюжем Каплинском, баловавшемся с разрядником. Ну разве могли русские предусмотреть такое?

Со всеми предосторожностями (двое здоровенных американцев кинулись отрабатывать грехи) мы извлекли Дедова.

— Ну что, Володя? Может быть, хочешь сказать что-нибудь в дополнение?

Пленник обвел нас презрительным взглядом и уставился в окно. Закрытое, разумеется.

Я проинструктировал, чтобы Дедова спеленали со стопроцентной гарантией надежности. Пересказал его идею о выворачивании связанных рук из-за спины вперед. Публика оживилась, все кроме Каплинского, наперебой стали объяснять мне, как правильней осуществить эту хитрую процедуру. Вот теоретики! Ведь почти все из них были связаны таким же образом, но ни один не сумел извернуться. И оказывается — все умели, все знали.

Возня с пленным-здоровяком оказалась зряшной тратой времени. Во-первых, непосильной задачей было привести его в сознание. Во-вторых, мы решили нести не пленника к аппарату, а аппарат к пленнику и работать на полу в салоне. С огромным трудом мы затолкали в «Панасоник» голову гиганта (она просто не влезала!), но аппарат отказался включаться. Я стал проверять соединения прихваченных на живую нитку деталей. Не работает! Каплински блеснул интеллектом, указав на причину неполадки. Случайная пуля во время налета попала не куда-то, а именно в идущий к нашей электрической розетке провод. Пришлось тащить пленника (с одетым на голову неработающим прибором!) на кухню. Только там я смог начать допрос. Но новостей было немного. Пленного звали Петром Спиридоновым, лет ему было тридцать — вот и все. Остальное, практически слово в слово, мы уже слышали. И в-последних… Когда допрос был закончен, освобожденный от прибора Спиридонов принялся крыть нас таким отборным матом… Это было не то чтобы особенно обидно, это было слишком громко. Теперь наши соседи точно решат, что на моей квартире собралась орава русских и американских бандитов. У кого-то могут сдать нервы, и он вызовет полицию. Пришлось срочно затыкать Спиридоновский рот рваными киббуцными простынями.

Окончив допрос и наскоро посоветовавшись, мы решили покинуть наше гостеприимное жилище. Что если после провала первого налета русские вышлют еще одну, усиленную группу? Пеленгуя темпо-генератор, нас могли обнаружить где угодно. Но уж очень нежелательно, чтобы налетчики второй раз играли на уже знакомом поле.

Проблема пленных облегчилась количественно, но отнюдь не качественно. Кровожадная Веред предложила самое простое решение: где есть один труп, там еще два трупа уже ничего не изменят. Надо, мол, прикончить двоих ублюдков и разбросать всех троих этой же ночью вдоль шоссе Тель-Авив — Хайфа. К чему церемониться? Нас, кажется, собирались убить?

В чем-то Веред, конечно, была права. Но если бы я руководствовался ее логикой, она сама бы уже валялась рядом с той же трассой. Моя ситуация была аналогичная, и я был очень близок к тому же решению. А что если поступить с русскими, как я поступил с ней? Стереть память, наложить новую личность. Образцов для перезаписи достаточно. Каких двух классных бойцов я могу приобрести в свою команду! Нет! Ни в коем случае! Старый друг лучше новых двух, а именно такое соотношение сейчас у меня. Веред, от которой невозможно будет утаить процесс «вербовки», может что-то заподозрить и, как умная девочка, понять. А даже ценой приобретения двух русских я не хочу потерять Веред. Уж не из-за ее ли многообещающего намека? Нет. Просто привык я к этой девчонке, она отлично дополняет своим практицизмом мою легкомысленность.

Что делать? Неужели, все-таки, убить?

Перенапряжение, наверное, сказалось на моих умственных способностях, если я так долго топтался рядом с очевидным решением и не видел его. Надо повторить трюк, уже проделанный с Веред, но… не до конца. Просто стереть память! Жестоко? Да. Но уж куда гуманней, чем убивать. А высадить двух дебилов можно где угодно. Пусть их подбирают, изучают, учат ивриту… Глядишь, они еще станут обыкновенными законопослушными гражданами. Жалко, в армию их вряд ли призовут.