Последний еврей Багдада - [159]

Все посмотрели в ту сторону, куда указывал журналист, и хором закричали от восторга. Среди желтеющих пустырей и редких, разбросанных то тут, то там деревьев была отчетливо видна широкая зеленая, идущая с севера на юг лента. Там где когда-то проходило русло, трава была ярче, но заметить это можно было только отсюда — сверху.

— Вдоль прежнего русла и сейчас проходит дорога, а нужный нам мост находился вон там. Видите, где от современной трассы отходит вторая, ведущая на северо-запад. Она-то нам и нужна.

— Нынешнее шоссе построили над древней дорогой? — удивилась Элиз.

— А почему бы и нет? В Италии, да и в других частях Европы многие современные шоссе почти полностью повторяют маршрут дорог, построенных еще древними римлянами. Инженеры во все времена рассуждали одинаково, и если путь был удобен когда-то, то почему он не может быть удобен сейчас? Конечно, здесь многое поменялось за тысячи лет. Изменился климат, стало жарче. Монголы уничтожили ирригационные системы и превратили часть того, что сейчас называется Ирак, в пустыню. Но здесь не было крупных землетрясений, и ландшафт не менялся, поэтому караванные маршруты и дороги по преимуществу остались там, где были.

— Как далеко может находиться нужное нам место? — спросил Фарух.

— Эгиби для обозначения расстояния использует слово «στάδιον» — «стадион», то есть стадий, — громко говорил, почти кричал репортер, пока они быстрым шагом спускались с холма, — можно предположить, что он имеет в виду греческий стадий, а не вавилонский. Между ними разница метров в пятнадцать. Вавилонский — больше. Если взять греческий — что-то около ста восьмидесяти метров, то сто стадиев — это 18 километров. Примерно столько проходил караван с грузом за день. Нам надо проехать этот путь и поискать следы древнего постоялого двора «Parά πλάτανος» — «Под платаном».

По шоссе навстречу покрывшимся пылью искателям сокровищ двигалась телега. Большую повозку на прорезиненных колесах бойко тянула пара ишаков. Сидящий на козлах возница правил ими с помощью тонкого, чуть изогнутого шеста. Выяснилось, что ему как раз по пути.

— Первыми измерять расстояния в стадиях стали именно в Вавилоняне, — пояснил Дэвид, когда они расположились в кузове, — до сих пор ученые спорят, почему он равнялся примерно шестистам футам или 195 метрам. Считается, что именно такое расстояние мог прошагать человек за то время, пока над горизонтом поднимается солнце. От появления краешка светила до того момента, когда его диск становится полностью видимым, проходит примерно две минуты. А греческий стадий был короче. Он по преданию был равен шестистам шагам Геракла, которые тот успел сделать за то время, пока поднималось солнце в Олимпии.

— Получается, что греческий полубог был медлительнее здешнего среднестатистического жителя, — с гордостью произнес Фарух.

— Совершенно верно, — ответил Дэвид, — и ведь надо учитывать, что в разных широтах солнце пересекает линию горизонта под разными углами. Здесь — почти перпендикулярно, а севернее оно движется по более пологой траектории. Именно поэтому, к примеру, в южных широтах так коротки сумерки. Восход и заход солнца длится меньше, чем в той же Олимпии. Так что Геракл, безусловно, мог шагать дольше, чем среднестатистический вавилонянин.

— Судя по той скорости, с которой едет наша колымага, — произнесла Элиз, — здешние жители за последние двадцать с лишним веков заметно потеряли в резвости передвижения. Кто-нибудь пояснит, как мы определим, где нужное нам место? Во-первых, мы не знаем, какой именно стадий Эгиби имел в виду. А, во-вторых, мы понятия не имеем, где находился его дом, то есть от какой метки начинать отсчет.

— Предлагаю сориентироваться на месте, — репортер обнял девушку и успокаивающе похлопал ее по плечу.

Дальше говорил крестьянин. Под скрип рессор он монотонно рассказывал о чем-то Фаруху, а тот переводил, не все, конечно, а только избранные, наиболее интересные, на его взгляд, места.

— Его зовут Саид, и он держит свое стадо овец. Ездил к развалинам Вавилона. Там военные как раз разбили лагерь, а он договаривался о поставках. Говорит, что боится, конечно, мести от тех, кто настроен на решительную борьбу с иностранцами. Таких уже немало, но жить как-то надо, даже в войну.

Сначала дорога вела на юг, а когда они переехали через мост, свернула на северо-восток.

— Спрашивает, — продолжал Фарух, — что поляки — это ведь не американцы? Их там в лагере у развалин как раз больше всего, и они согласились у него покупать по одному барану в день. Американцев немного совсем. Они оборудуют вертолетную площадку. Так что не нужно им ничего, продукты возят прямо по воздуху.

Ишаки равнодушно стучали подковами, никак не реагируя на изредка обгонявшие их машины. Водитель одного из тонированных фургонов чуть сбросил скорость, видимо, разглядывая чудную картину: покрытая пылью и грязью троица в кузове более пригодном для перевозки скота. Пару минут автомобиль плелся сзади, затем прибавил газа и скрылся из виду.

— Саид говорит, что открыл свой бизнес пару лет назад. Жалуется, что пастбища ему достались неважные. Плохо трава растет. Не то, что на соседних участках. Знал бы, говорит, что так будет, купил бы землю рядом. А эту сколько не поливай, все равно толку нет.