Последний дракон - [93]

Каллан одолжил лошадь у Мауди, и, даже если моей матери не хотелось, пусть бы он ехал в санях, как Нико. Каллан сам решил, что у него достаточно сил скакать верхом. Я видела, как его взгляд все время блуждал, перебегая с одного гребня холма на другой, словно у охотничьей собаки, что выслеживает добычу. Он по-прежнему охранял нас. Маму и нас всех.

— Дракан мертв, — сказал я только для того, чтобы услышать, как звучат эти слова.

— Да, — ответил Каллан, — но несколько рыцарей-драконариев скрываются где-то, так что будем осторожны.

Рикерт также оглядывался вокруг, но по-другому, нежели Каллан.

— Это холм? — спросил он.

— Да!

Холм было нелегко разглядеть под снегом, но все же можно различить его, будто тень посреди всей этой белизны.

— Так, может, построить кузню там, по другую сторону яблоневого сада?

— Это нетрудно, — заметила мама, — если ты уверен, что как раз здесь тебе хочется остаться. Мы были бы рады этому, но люди в Березках не придут в восторг, потеряв своего умельца-кузнеца.

Рикерт проворчал:

— Они наверняка найдут другого! Теперь, когда Дракан не прибирает к рукам хороших мастеров… Да и для меня не так уж важно вернуться домой. — И добавил: — Теперь…

Он имел в виду — теперь, когда Эллин мертва. И когда я подумала об их запущенном доме и о самом Рикерте, напоминавшем неухоженного коня в тот вечер, когда мы пришли, я прекрасно поняла его. И я вовсе не была недовольна. Кроме того что Рикерт был мне по душе, ведь был еще и Тано.

Казалось, будто он заметил, что я думала о нем.

— Не пойти ли нам… распрягать лошадей? Есть кое-что, о чем мне хотелось бы потолковать с тобой.

Роза посмотрела на нас с любопытством, но не сказала ничего. Да и в тот же миг ей тоже пришлось отвлечься, потому что Давин кинул ей вслед снежок и угодил прямо меж лопатками.

— Бестия! — молвила она и спрыгнула с саней еще прежде, чем они окончательно остановились. — Ну, погоди! — Наклонившись с быстротой молнии, она кинула ответный снежок прямо в лицо моего старшего брата.

— Я тоже с вами! — закричала Мелли, — Я тоже хочу вместе с вами!

Прошло некоторое время, прежде чем мы распрягли лошадей, и даже Рикерт успел бросить несколько снежков, прежде чем война снежков стихла. Это матушка приостановила нас и напомнила, что в доме пора разжечь огонь и подготовить все к ужину и что Нико вредно оставаться на холоде дольше, чем необходимо.

Только после ужина Тано снова попытался заговорить со мной.

— Не пойти ли нам глянуть на лошадей? — спросил он.

Я покраснела. Если б я, черт побери, покончила с этим. Но он этого не заметил, у нас была зажжена лишь простая лампа, да еще огонь в очаге.

— Это можно! — ответила я.

И на этот раз нам удалось выскользнуть тайком, да так, что никто, кроме Розы, этого не заметил, а она лишь улыбнулась такой чуточку издевательской улыбкой, мол, знаю-знаю, в чем тут дело.

На дворе было звездно, и стоял трескучий мороз, и снег хрустел у нас под ногами. Тано остановился посреди двора и перестал притворяться, будто интересуется конюшней.

— У меня есть что-то для тебя, — молвил он. — Из олова. Ведь серебра у нас нет.

То была… нет, не просто пряжка. То было украшение. Украшение для волос в виде бабочки. Легкое и в то же время крепкое. Да еще с тремя булавками вместо одной.

— Тут три булавки!

— У тебя такие густые волосы, — сказал он, — вот я и подумал, что три будут держать лучше. Тебе бабочка нравится?

У меня в глазах стояли слезы. Пряжка была красива, по мне так слишком красива. Но это для меня он сработал ее. Он смотрел на мои волосы, а потом отлил ее, да так, что даже мои жесткие волосы будут лежать красиво. Это было лучше всего. То, что он столько увидел и столько передумал.

Я вообще не в силах была вымолвить ни слова. Я только кивнула. Но, думается, он видел, как я обрадовалась.

— Можно я приколю ее? — спросил он.

Я снова кивнула. Его руки были очень легкие, хотя такие большие. Не знаю, часто ли он прикасался к волосам какой-нибудь девочки, но приколол он пряжку и впрямь осторожно.

— Благодарствую! — сказала я.

Он только улыбнулся в ответ. Он был рад моей радости.

Вдруг я подумала о Кармиан. И я не знаю почему, но эта мысль чуть не заставила меня плакать.

— Что такое? — спросил Тано. — Теперь ты вдруг опечалилась.

— Это только… Кармиан. Думаю, она и вправду любит Нико. Или любила. Или… Это сбило ее с толку, ведь Кармиан знать не знала, что Нико жив. Она говорила, что хочет стать владетельницей замка-крепости и что ей все равно, по душе она ему или нет. Но по мне… не думаю, что это все равно. А теперь… Теперь она — на дороге в Дунарк, чтобы править там замком-крепостью и городом, которыми не пожелал владеть Нико. Однажды Мейре сказала, что мы принесем друг другу и Зло, и Добро. Мы с Кармиан. Но заставить ее думать, что Нико умер, даже если она и стала владетельницей замка-крепости… то было, пожалуй, самое большое Зло, какое я могла причинить ей; Нико говорил, что это необходимо как ради самой Кармиан, так и ради Дунарка, но все равно это было жестоко.

— Что станет делать Нико, когда будет здоров?

— Он хочет стать Наставником. Он хочет учить детей читать и считать и… и, думаю, полагаться на самих себя.